Нон Лон Дон
Шрифт:
На Джонса было жалко смотреть: он впал в отчаяние, топал ногами, несчастным голосом взывал в темноту – но ответом ему была только мертвая тишина.
– Сколько лет мы были с ней вместе,- причитал он,- в каких только переделках не побывали! Мы сражались плечо к плечу во время блокады Батарейного моря! Участвовали в поисково-спасательных операциях на Ледяных рудниках! Ведь когда я решил уехать из Лондона и отправиться сюда, она пошла со мной не задумываясь…
– Ну успокойся, ну пожалуйста, мы что-нибудь
Потом они сбились в тесный кружок, чтобы обсудить, что им делать дальше.
– Проклятье! – вдруг раздался чей-то голос- Какой стыд! Неужели мы опять опоздали?
От неожиданности Диба вздрогнула. К ним приближались, неизвестно откуда взявшись, двое: оба высокого роста, изможденные и иссохшие; судя по одеждам, священники. Головы их украшали какие-то идиот-
лицо. Другой призрачно-блед- ' [Д^|Ш^*^ ный, прямо как Хеми. с длинной
седой бородой; мантия на нем когда-то была белого цвета, а теперь такая грязная, что цвет ее определить было бы затруднительно.
Оба чудака передвигались крошечными, нетвердыми шагами и как бы зигзагами, как бы по диагонали, туда и сюда, туда и сюда.
– Кто вы? – изумленно спросила Диба.
– Что такое? – приложив к уху ладонь, произнес тот, который был бледнее самой смерти.- А-а, вы хотите знать, кто мы такие? Я – епископ Алан Бастор.
ские остроконечные шал-ки, как у Папы Римского, С Д а в руках каждый держал \ по посоху, загнутому сверху крючком. Оба невероят-, но старые, непонятно было, I в чем там только жизнь дер- I жится. Щеки одного были покрыты довольно длинной щетиной, будто он месяц не брился; длинная мантия на нем была темно-красного, почти черного цвета. Такого же цвета было и его
– А я – епископ Эд Бон,- представился другой.- Нам известны все тайны этого замечательного места… и так далее, и тому подобное.
Голоса их были совершенно неотличимы один от другого. Речь обоих была сдержанна и изысканна, и говорили они с необыкновенным достоинством. Как настоящие пожилые английские джентльмены.
– Прошу прощения,- сказал епископ Бастор,- я так полагаю, вы только что потеряли своего товарища. Это просто ужасно. Примите мои уверения в моем глубочайшем сочувствии.
– Было время, когда мы успевали встретить каждого арах-нофенестранавта, чтобы предостеречь об опасностях, подстерегающих его здесь, в существовании которых мы убедились на собственном горьком опыте,- сказал Бон.- Наши речи их не убеждали, конечно, но, по крайней мере, они были предупреждены.
– А теперь, как видите, мы постарели, и вот результат: не всегда успеваем вовремя,- поддержал товарища Бастор.
– Простите, как вы сказали? Арахно… как там дальше? – спросил озадаченный Хеми.
– Арахно, молодой человек, в переводе с латыни значит паукообразный.
– Вы здесь самые главные? – спросила Диба.
– О нет,- вздохнул Бон.- Что вы, что вы, господь с вами. Он обменялся печальным взглядом с Бастором. Одежда священников была покрыта толстым слоем пыли.
В глазах затаилась глубокая тоска и усталость.
– Когда-то мы были на военной службе, служили капелланами.
– Оказывали духовную поддержку.
– Вы служили вместе? – спросила Диба.
Этим вопросом оба священника, казалось, были слегка шокированы.
– Напротив! – возразил Бастор.- Мы были смертельными врагами.
Он произнес эти слова все тем же слабым, слегка дрожащим голосом. Бон рассудительно кивнул.
– Совершенно верно,- подтвердил он.- Смертельными и непримиримыми.
Они снова обменялись кроткими взглядами.
– А что вы делаете здесь? – спросила Диба.
Бастор рассеянно передал свой посох Бону, который, ни слова не говоря, смиренно принял его и терпеливо ждал. Товарищ его тем временем принялся отчаянно чесаться.
– Бастор и я несли свою миссию, были духовной, так сказать, опорой, но каждый для своей воюющей стороны,- заметил Бон, глядя куда-то в пространство.
– Хотя мое служение нисколько не мешало и мне порой надрать кое-кому задницу. Не один рыцарь противной стороны горько пожалел о том, что вступил в перепалку вот с этим преосвященством.- Бастор фыркнул и с довольным и гордым видом ткнул себя пальцем в грудь.
– Вот именно,- подтвердил Бон.- Я, со своей стороны, тоже сомневаюсь, что ваши людишки очень-то верили в мою кротость.
Лица обоих просветлели при этом воспоминании, и на высохших губах священников даже заиграли легкие улыбки.
– Ну и?…- спросила Диба.
– В общем-то, у нас тут каждая минута на счету,- напомнил Хеми.
– Простите, простите. Мы немного увлеклись воспоминаниями.
– Но его люди, признаюсь, были отъявленные разгильдяи и пьяницы.
– Да я и сам был парень хоть куда, старина.
– И вдруг мы неожиданно встречаемся здесь, представляете? Оба хотели попасть именно в это место.
– Мы же епископы, вы понимаете? И до нас обоих дошли слухи, что здесь очень даже теплое местечко.
– Но оказалось, это не совсем то, что мы оба себе представляли,- сказал Бон, обведя рукой затянутые паутиной конструкции.- И тем не менее…
– …не мог же каждый из нас допустить, чтобы такой славный собор попал в руки противной стороны! Но потом мы оба hors de combat*, как говорят французы.
– Так что, обменявшись парой крепких словечек…
– О да, я был просто страшен, помнишь, старина?