Нопилей
Шрифт:
— Понтифик не посмеет, он не посмеет этого сделать, — повторял Нола Хи дрожащим голосом маленькой девочки. — Не нарушать границы нашей территории, ни при каких обстоятельствах. Нет — никогда!
Не говоря больше ни слова, Соманклитансвт скрестил на груди свои длинные руки и запахнул богато украшенную тунику, как будто задернул занавес. Он склонил голову, и спустя мгновение возвышение для ораторов опустело.
Глава 6
Гхок — это не что иное, как большая космическая муха со светящимся сердцем, которая его очень сильно любит. Ему нравятся гхоки!
Чудовище было огромным. Оно излучало ярко-зеленый свет и придавало всему окружающему вид какого-то нереального жуткого кошмара. Едкий запах тления смешивался с ядовитым, сладковато-горьким запахом, который шел от переливающегося через край желудочного сока или чего-то еще более противного. Оно было чужеродным, внушающим дикий страх. Его многоглазая, безротая морда безучастно и бездумно смотрела вниз на перепуганного теладинца, тело которого уже было готово впасть в защитную каталепсию. Самым отвратительным в чудовище был, пожалуй, его широкий подвижный хвост, извивавшийся где-то внизу, между полосками изрезанной стены, и пытавшийся пробраться в палатку. На самом конце этой длинной конечности, которая в форме буквы «У» изгибалась вокруг тела твари, была безгубая пасть, усеянная острыми клыками. Нопилей в ужасе смотрел на жующие челюсти. Между зубов и из отверстия пасти твари свисали клочки кожи и куски мяса животных, ставших ее добычей, а также остатки темной кашеобразной массы, по которой стекала тонкая нить светящейся зеленым цветом жидкости, падающей мелкими каплями на днище палатки. В тех местах, где капли попадали на прочный материал, он начинал коробиться, покрываться пузырями и в конце концов с треском лопался.
Перепуганный теладинец вдруг осознал, что все еще держит в левой лапе клинок многофункционального устройства. Зверь был очень большой и опасный. У него были огромные полупрозрачные крылья, которыми он размахивал возле изуродованной палатки. И кроме того, его туловище выделяло сильнодействующую коррозийную жидкость.
Нопилей посмотрел на приближающийся прожорливый хвост, потом на клинок. По сравнению с драконом джунглей клинок был таким маленьким, просто крошечным! Ни один теладинец не смог бы поранить себя таким оружием, в этом отношении теладинские инженеры по технике безопасности проделали большую работу. Нопилей сглотнул и переложил клинок в другую лапу. Может быть, справа он сможет лучше ударить? Прожорливая пасть, принюхиваясь, приблизилась еще немного.
— Йааашшш! — закричал Нопилей, с трудом ворочая языком.
Защитное оцепенение набирало силы. Это был конец! Острые когти существа, разодравшего стены палатки так, будто это была тонкая алюминиевая фольга, сейчас разорвут его на куски, как только каталепсия сделает его абсолютно беспомощным. Тогда эта прожорливая пасть доберется до него! Он боялся, он безумно боялся.
Но — когти, тонкая фольга, клинок… Перед его внутренним взором возникло видение, будто освещенное одной-единственной стробовспышкой.
Не раздумывая, он инстинктивно шлепнулся на спину. Резкая боль пронзила позвоночник, когда он упал на какой-то острый предмет, но он не обратил на это внимания, быстро перевернулся и покатился к задней стене палатки. Нопилей даже не замечал, что из его глотки вырываются хриплые звуки, нечленораздельные, не по-теладински писклявые и пугающие одновременно.
А прожорливая, чавкающая пасть не отставала от него. Добравшись до стены, Нопилей выпрямился и ткнул в нее клинком. Пьезопалатка заскрипела, но не поддалась. Материал сильно растянулся, интенсивно сопротивляясь, будто был сделан из эластичной резины.
Теладинец сильно зашипел, когда его коснулась вонючая прожорливая пасть. Капля кислоты из безгубой пасти чудовища упала на правую ногу Нопилея. Плотоядно
Спустя какое-то время, показавшееся ему вечностью, хотя на самом деле прошло не больше сезуры, нож вдруг прорвал стенку палатки. Всей своей тяжестью Нопилей навалился на нож. Раздался треск рвущегося материала, и в стене, от пола до пояса Нопилея, появилось зияющее отверстие. Теладинец раздвинул дрожащими лапами края и вывалился в ночь.
Флуоресцирующий свет, исходящий от дракона джунглей, чье крылатое туловище занимало почти половину полянки, освещал ее как днем. Плоская голова зверя со странной безучастностью смотрела на свой собственный прожорливый хвост, обвивавший палатку, точно они принадлежали разным существам. На полянке было множество маленьких лужиц светящегося желудочного сока, вступившего в реакцию с сухой листвой. Струйки едкого дыма пробивались из-под листьев и тянулись над поляной.
Нопилей непроизвольно задержал дыхание, выпрямился и сломя голову бросился в темную глубь джунглей. Тварь судорожно пыталась высвободить свой хвост из рухнувшей палатки, чтобы броситься вслед за добычей, которую уже считала своей. Но широкие крылья запутались в прочном искусственном материале. Чудовище издало мощный трубный звук ярости и разочарования, заставивший убегающего ящера вскрикнуть и оступиться. Тварь еще активнее пыталась освободиться от остатков палатки, и наконец ей это удалось. Мощно хлопая своими большими крыльями, она поднялась в воздух почти вертикально, а тлеющий огонь под ней начал пожирать сухую листву.
Дракон джунглей протрубил еще раз, громко и разочарованно, но шум, производимый убегающей добычей, становился все тише. Тварь не могла преследовать свой живой обед в густом лесу, потому что ее крылья были слишком широкие, а джунгли слишком густые.
Безумная гонка по абсолютно черному лесу была мучением для испуганного теладинца, пыткой, полной непреходящего ужаса. С каждым своим коротким шагом он все чаще спотыкался о кусты, попадавшиеся ему под ноги. Он спотыкался об острые камни, которые царапали и еще больше растягивали связки незащищенных пальцев ног. Чешуя на его и без того разбитых коленях распухла, на лапах пульсировали многочисленные ушибы, а невидимые лианы, объединив свои усилия, заплетали его щиколотки и пытались повалить его. Неизвестно откуда взявшиеся сучья хлестали его по чувствительной морде, заставляя вскрикивать от боли. От трубного рева дракона джунглей, раздававшегося за его спиной, кровь стыла в жилах, а в груди было так больно, будто туда вонзили стальной клинок.
Невзирая на страх и боль, Нопилей бежал все дальше. От усталости и оттого, что поднялась температура крови, его кожа покрылась странной цветной пленкой. Его глаза, которые обычно хорошо видели в темноте, отказывались служить, они показывали ему какие-то тени, силуэты и жутких зверей там, где их не было. И только три неистово бьющихся сердца не давали ему рухнуть и впасть в защитную каталепсию. Но даже они не могли бесконечно отодвигать неизбежное. Нопилей, мысли которого только начали приходить в норму, двигался все медленнее, сильно хромал, лапы его постепенно теряли чувствительность. Наконец он остановился. Теладинец еще попытался вскинуть лапы, чтобы защитить себя при падении, но неподвижность уже завладела всем его туловищем. Издав какое-то хрипящее шипение, он рухнул мордой вниз на землю дремучего девственного леса. И в тот же момент его сознание полностью отключилось.