Ноша хрономанта 6

Мясоедов Владимир Михайлович

Ух, как же он этого приза ждет!

Ему ведь много не нужно, ну, пока что не нужно. Он ведь даже не будет лезть в управление Убежищем, да и не пустит его Бальтазарыч, заподозрит чего-то еще, ну его нахер. Ему и Изабеллы хватит, а там, глядишь, он сможет убедительно подать историю того, что он развел свою мамочку на тройничок и зажить официальной шведской семьей. Хе-хе-хе-хе! Есть же у Изабеллы та подружка, совершенно бешенная фурия с сочнейшей задницей, что просто ух! Такую только приятнее будет отогреть теплом настоящей истинной Любви. О да, все он сумеет провернуть, уже практически провернул!

Да что вообще может пойти с его планом не так?

* * *

Очнулся Феденька отнюдь не там, где планировал засыпать, а лицо прекрасной Изабеллы в паре сантиметров от его собственного

лица, — только протянись чуть и поцелуешь ее, — вовсе было диво как хорошеньким. Проблема была в том, что Изабелла, какую он уже мысленно нарядил в кружевное белье или даже костюмчик французской горничной из секс-шопа, смотрела на него хуже, чем Ленин на буржуазию, хуже, чем техподдержка на пользователя, хуже, чем олдовый геймер на дотера! А еще она очень громко орала и материлась на всеобщем языке и с густым добавлением испанского мата описывала все то, что она сделает с «пиздоглазым хуевысранным обмудком-извращенцем» за то, что он попробовал с ней сотворить. И, стоит сказать, от предварения слов в реальность удерживало ее отнюдь не человеколюбие, а глава боевиков Убежища, который Патрик, а также сам Бальтазарыч, без труда удерживающий бьющуюся в бешенстве и оттого забывшую даже про классовые навыки Изабеллу одной рукой.

От усталого осуждающего взгляда главы Убежища у Феденьки очко сжалось до размеров булавки, грозя сформировать гравитационную сингулярность, а штаны сухими удержало только то, что он на ночь предпочитал не пить даже водички. Потому что Изабелла, конечно, пугала, но от Бальтазарыча веяло какой-то совершенно лютой, хтонической жутью, будто смотрит из его глаз нечто очень-очень старое, бесконечно равнодушное и древнее, как само, сука, время! А еще, в отличие от пышущей эмоциями Изабеллы, он совершенно не читался в эмотивном плане — словно в глухую стену упираешься, отлитую из чистой стали и, если чуть попробовать надавить, то понимаешь, что сталь-то раскаленная и вся в шипах, словно портупея гачимучи. Короче, не нужно осознавать бином Ньютона, чтобы понять — сейчас ему будет очень вероятный и скорый пиздец.

«Так, ты проебался, Феденька, это и так понятно, но сейчас, я тебя умоляю, дружище, напизди что-то максимально убедительное и раскаивающееся, иначе все, добегался». — Промелькнувшая в голове мысль, понимание глубины той жопы, в какой он оказался, а также осознание того, что он еще зачем-то живой и просто так убивать владельца его класса просто расточительно, заставило Феденьку собрать яйца в кулак, пока их не сжал совсем чужой кулачище. Раскрыв уста, преисполнившись медитативного покоя, а также осознания важности момента, исключительный Любовный Маг презрел собственную мимолетную слабость и уравновешено произнес:

— Я-а-а-а-а больше-е-е-е-е ни-и-и-и-и бу-у-у-у-у-у-ду-у-у!!! — Ну, ладно, получилось совсем не уравновешено, да и слабость свою он произнес не до конца, но, учитывая обстановку и то, насколько Бальтазарыч страшный, это был не самый худший результат, он же хотя бы заговорить сумел, а после еще и членораздельно заговорить. — Только не убивайте, я отработаю, я все отработаю! А, ну не надо, давайте будем разумными людьм-и-и-и-и-и!!!

— А больше и не надо, вот совсем не надо. Как не надо и о человечности мне говорить, не тебе уж точно. — От спокойного тона и чуть грустной улыбки Легендарного Варлорда сухость штанов Феденьки опять оказалась в зоне риска. — Знаешь, утырок, меня больше всего взбесило даже не то, что ты попытался влезть в мозги моей заместительницы. Это в наше сложное время сплошь и рядом встречается, на каждого выродка злости просто не хватит. Взбесил даже не способ и метод воздействия, какой просто изнасилованием назвать не выйдет, ибо это какое-то насилие в кубе. И не то, что пришлось тратить немалую сумму на то, чтобы вычистить мозги Изабеллы… успокойся, пожалуйста, дай хотя бы договорить, спасибо… да, вычистить от той дряни, какую ты туда почти вложил. Нет. Всего сильнее меня злит то, что ты, дебил, на полном серьезе верил в то, что у тебя получится! Она мой заместитель, гнида, доверенный человек, на какого я могу положиться! Ты что, мразь, серьезно думал, что никто тех, кто на командных должностях сидит, не проверит на предмет ментальных

воздействий!? В общем, ты живой еще только потому, что я хочу знать ответы на вопросы. И первым из них будет такой: на кого вообще ты работаешь, и кто подрядил тебя на совершенное?

Феденька понял, что мгновенная казнь от анальной пенетрации молотом отменилась, проглотил тягучую слюну, попытался пошевелить плечами, какие были накрепко закреплены какой-то формой вмонтированных в пол колодок, а после проблеял ответил на поставленный вопрос.

— Н-н-ни на кого. Прост-то хот-тел уст-троит-т-т-т-ть себя п-получше. Честно, на об-белиске поклянусь, бес попутал, п-правда… — Из него просто полились ответы, причем он был уверен, что обошлось без тех флаконов с разными явно волшебными жидкостями, какие стояли на столе, он рассказывал обо всем, о лагере, о чертовой улитке-спринтере с людскими лицами на панцире, о том, как пришел к решению получить себе загипнотизированную милфочку, о том, что ничего такого не хотел, ничего не собирался мешать или во всласть лезть, обо все рассказывал, а варлорд лишь иногда косил глазом на молча стоящего эльфа, какой, похоже, распознавал правду и ложь. — … й-й-я отраб-ботаю, честно. Люб-бой контр-ракт. Я же, ну, исключительный м-маг, а? Хоть к-кабала, а? Янихахчуумираааааааать!!!

Рыдающий и давящийся слезами да соплями вперемешку Феденька, на какого даже Изабелла смотрела сейчас без особой злобы, скорее с брезгливым таким омерзением, обещал хоть душу заложить, и был готов свой залог исполнить. Допрос длился не первый час уже, иногда его о чем-то спрашивал Бальтазарыч, иногда эльф, который Мейстер, иногда кто-то еще, вопросы повторялись, менялась их формулировка, а сам горе-соблазнитель рассказывал вообще все, что только помнил, что только знал.

— Что же… — Задумчивость в голосе большого босса пугает все так же сильнее гнева кого угодно еще. — Каким-то чудом ты действительно умудрился при своем-то классе и моральном облике не натворить никаких мерзостей, кроме той, на какой тебя и поймали. Хм. Хм. Хм-хм-хм… Ты дашь клятву на обелиске. В тех формулировках, в каких тебе ее дадут прочесть. И будешь очень, очень старательно заглаживать свою вину перед обществом, а мы, все мы, последим за тем, насколько сильно твое раскаяние и сколь ценны твои обещания исправиться. Посмотрим, что из этого выйдет…

— Я согласен, я согласен, точно согласен, готов хоть сейчас родину любить, то есть, защищать, ага! — От осознания того, что его пронесло, Феденька оказался на вершине мира и был готов полюбить весь тот мир, а также остальную мультивлесенную и даже Бесконечную Вечную Империю.

— … если, конечно, выживешь. — Заканчивает свою речь Бальтазар, вставая на ноги и отряхивая с себя неясно откуда взявшуюся пыль, чем добивается недоуменного и снова испуганного взгляда Феденьки. — Я сказал, что перед обществом ты ничего страшного и кошмарного сотворить не успел. И потому тебе позволено будет свой поступок исправить службой. Но есть один человек, перед каким ты вполне серьезно провинился. Изабелла, он твой, постарайся быть сдержанней… но можешь не слишком стараться.

Феденька сглотнул пересохшим горлом.

Феденька посмотрел на милую и умиротворенную улыбку прекрасной и грозной Изабеллы.

Феденька осознал, что раньше он был еще не в дерьме, что в дерьме он оказался именно сейчас.

— Что ты там говорил про то, что тебе нужна милая мамочка, а? — От голоса Изабеллы нешуточно дрожат кости и внутренности, он ведь видел, что она своим голосом творить может. — Сейчас будет тебе мамочка, мудило!

Сухость штанов Феденьки наконец-то уступила позиции, но это была самая мелкая из проблем, какие перед ним появились.

В подземелье, на том месте где располагалась тюрьма волшебной школы, что стала основой Убежища, раздался пронзительный и полный отчаяния крик.

Глава 14

Глава 14

— Если градус поменять, можно демонов сбивать, паладинов испарять, корабли испепелять… — Тихонько напевал я себе под нос, вращая винт орудия, отвечающий за вертикальное наведение ствола. — Цитадели подрывать, архимагов удивлять, армии уничтожать…Учат в школе, учат в школе, учат в школе…