Ноша избранности

Мизина Тамара

Постояльцы уже вздули костры под котлами, приволокли посуду, хлеб, маринованное мясо. Им всём целый день сторожить торг за стеной. Надо хорошо подкрепиться. Тадарик даёт ближайшему постояльцу ключ, поясняет: "Латы и мечи доставайте".

Завтрак обилен и скоротечен. Как-никак обеда не будет. Оглядев "своё" войско, Тадарик выбирает пятерых: "Останетесь в доме. Гастас за старшего." Воины переглядываются: "Что? "Веселье" ещё не закончилось?" - но с вожаком не спорят. Быстро приканчивают еду, быстро строятся, и маленький отряд выходит на улицу, направляясь

к воротам.

Долгожданные "гости" приходят, точнее подъезжают, позднее. Их четверо: Седобородый кочевник в простой, дорожной одежде, два молодых воина-собачника в полном, медном доспехе и пленник без оков, но со связанными руками и с верёвкой на шее.

Ворота гостеприимно распахнуты. Гости заезжают во двор, оглядываются по сторонам. Во дворе полно воинов, у конюшни - трупы и пленники. Седобородый, с лошади рассматривает убитых. Лицо его неподвижно, словно вырезано из камня. Навстречу "гостю" с веранды спускается Гастас. Он в лёгкой, холщёвой одежде. Покрасневшие глаза парня смотрят сухо и зло. Следом за ним идут Анна со служанкой и рабыня Тадарика. Гость первым приветствует хозяев:

– Пусть будет удачным твой день, наёмник. Вчера мы плохо расстались, - дипломатично начинает переговоры Седобородый.
– Ночь прошла и я понял, что в горячности уподобился зелёному юнцу. Я старше тебя и потому должен быть мудрее.

– Пусть этот день будет удачен и для тебя, - кивает Гастас.
– Согласен, вчера мы расстались не очень хорошо, но "вчера" - закончилось.

– Да, настал новый день. Ты хотел вернуть друга? Я привёл его к тебе. Он - твой.

Воин-собачник соскочил с коня, освободил руки и шею пленника от верёвок, подтолкнул его к товарищам:

– Иди.

Мужчина идёт, шатаясь как пьяный, оглядывая двор безумными глазами. Товарищи принимают его, тащат к котлу, усаживают, вручают хлеб, ложку и полную миску с наваристой похлёбкой. Гастас провожает побратима взглядом, поворачивается к собеседнику:

– Я благодарен тебе за любезность, тем более, что мне есть чем отплатить за неё.
– Он снимает ошейник с одного из пленников, ставит на ноги и таким же, несильным толчком отправляет к соплеменникам.
– Ступай.
– подходит к раненому, запускает человеку пальцы в волосы, задирает голову, сверху вниз рассматривая бесстрастное лицо живого трофея, бросает быстрый взгляд на Седобородого. Тот невозмутим. Криво усмехнувшись, Гастас снимает с пленного ошейник, помогает подняться, подталкивает.
– Ступай.

– Я сожалею о своей резкости, и рад что мы договорились ...

– Теперь мы можем говорить о деле, - криво усмехается Гастас.

– Цена собачьей брони ...

– Нет. Ночью твои люди напали на меня и моих друзей.

– За эту дерзость они наказаны.

– Они оскорбили не только меня. Вопреки закону, они находились в городе ночью, с оружием и с собакой. Если я принесу жалобу в суд и покажу горожанам эти трупы, - взмахом руки Гастас обводит тела у конюшни, - город запретит торг с вами и закроет ворота. А вы ведь пришли сюда

не затем, чтобы стоять под стенами.

– Да, - голос кочевника выдаёт волнение, - так и будет. Ворота закроются. Что ты хочешь за ...
– теперь на тела указывает рука собачника.

– Много. Нас - шестеро.

– Я знаю.

– Так вот, каждому ты вернёшь его доспехи, оружие, каждому дашь по коню со сбруей, а сверху положишь двадцать золотых.

– Тоже каждому?
– недобро улыбается Седобородый.

– На всех.

– Невозможно.

– Что именно?

– Двадцать золотых. У меня нет столько. Торговли толком ещё не было. Я дам двенадцать. Это всё, что у меня есть. Впрочем, - глаза мужчины по-особому остро впились в глаза Ани, - я могу дать тебе монеты Чёрного повелителя.

– Отдай их ему сам. Это не моя дорога.

Усмешка тронула губы Седобородого:

– Что ты знаешь о своих дорогах, наёмник? Но ты сказал своё слово. Я плачу тебе двенадцать золотых, а не двадцать. Шесть коней я тебе тоже дать не могу. У меня только три свободных коня. Но хорошие. Впрочем, в придачу к ним я могу дать тебе трёх кляч. Ноги они передвигают, но не больше.

– Понятно. А те три коня - безупречны?

– Безупречны.

– Ты сказал. А кляч можешь скормить своим собакам. Да, сбруя должна быть тоже в порядке.

– Да, я сказал. И сбруя будет в порядке.

– Мы договорились?

– Я думаю, - седобородый жестом подозвал одного из спутников, что-то шепнул ему на ухо.
– Этот воин приведёт коней и привезёт брони с оружием. Этих двоих, он уведёт с собой.

– Они - твои. Делай, как знаешь. Может быть, скоротаем ожидание за вином и едой?

– Я не голоден.
– отозвался вождь высокомерно. А вот присяду - с удовольствием.

– Старуха, - окликнул Гастас рабыню, - принесу шкуру для гостя.

– Не беспокой служанку.
– Вождь кивнул второму спутнику. Тот спрыгнул с коня, снял с его спины и расстелил на земле посреди двора конский потник, поддержал за узду скакуна вождя, когда тот спускался на землю. Седобородый сел. За его спиной пристроился телохранитель. Шкуру, принесённую хозяйкой, постелили, напротив. На неё сел Гастас. Аня предпочла ждать стоя. Воины разбрелись кто куда. Над двором повисло молчание. Но нельзя сказать, чтобы гость держался бесстрастно. Взгляд его постоянно перебегал от Гастаса к Анне, от Анны к Гастасу. Наконец он не выдержал:

– Ты говорил о своих путях, наёмник, но вот знаешь ли ты, что когда у "Голодного колодца" мы подобрали этих троих - при них было золото Повелителя мёртвых? У каждого. Много золота.
– Седобородый замолчал. Хранил молчание и Гастас.

– Я совершил ошибку. Я не спросил у них: "Откуда?" Теперь уже не спрошу. Но ты-то, воин, живущий одним днём, должен знать, что это значит и с кем заключили сделку эти трое.

Взгляд Гастаса заострился. На щеках заходили желваки, но он продолжал хранить молчание. Загомонили другие слушатели. И Аня заговорила: