Носитель фонаря
Шрифт:
Шоан был совершенно не похож ни на Ноблис, ни на Мантис, ни, тем более, на Виван. Даже когда мы покинули промышленные кварталы, улицы не стали чище, тише или безопаснее. Злодейские рожи местных неписей удачно гармонировали с нецензурными воплями игроков, причем бродившие по улицам патрули в помятых кирасах никак не реагировали на столь явное нарушение общественного порядка. Вдоль стен валялся мусор, из окон выплескивали помои, при этом из соседнего же окна тебя вполне могла зазывать гологрудая красавица, причем зазывали
– Не понимаю, кто тут может хотеть играть и жить, – сказал я, обходя по дуге двух вусмерть пьяных дерущихся игроков, которые уже валялись на мостовой, но все еще пытались мутузить друг друга ногами.
– Все, кто любят свободу, Ну, и еще деньги.
– Это – свобода? – кинул я в сторону дерущихся, чьи лица напоминали какие-то кошмарные кровавые блины.
– Безусловно, это восхитительная свобода для людей, которые вынуждены в реальности держать свои инстинкты в узде и соблюдать тысячи законов, инструкций, правил и установлений.
Один из драчунов кое-как поднялся на ноги, добрел до ближайшей стены и шумом принялся на нее мочиться.
– Альтраум, – наставительно сказала Ева, – создан так, чтобы давать каждому то, чего ему не достает.
– Этому господину, – возмущенно сказал Лукась, – явно не хватает хорошей порки.
– Да-да, – подхватила Ева, – беда порядка в том, что он всегда приходит с плетьми и клетками.
– Не всегда, – возмутился я – в нормальных приличных странах обходятся без плетей.
– Зато в клетках приходится сидеть очень долго. Но вообще в Шоане есть и приличные районы, только жить в них очень дорого. Кузнецы, оружейники, плавильщики, инженеры всех мастей – если хочешь добиться успеха в любом из этих ремесел, тебе придется как следует поторчать в Шоане, здесь лучшие мастера, учителя и гильдии, основные квесты, ну, и поставки относительно дешевого металла из шахт, а также бесплатная энергия от лавы.
Вода в Шоане все-таки была, но лучше бы ее не было. Вход в ближайший аукцион располагался со стороны набережной, которая обрамляла столь зловонную и грязную речку, что на память живо приходила виванская канализация.
– Прежде всего нам нужны две относительно пристойные сумки для Акимыча. Твоих двенадцатислотовых мешков ни на что не хватит. Нимис, ты говорил, что у тебя на почте деньги еще валяются?
– Да, я перекинул две тысячи золота.
– Это хорошо, потому, что клановая касса у меня почти на нуле.
– А зачем мне большие сумки? – удивился Акимыч, – у меня вещей-то почти нет.
– Потому, что кто-то должен бегать в город и приносить сюда то, что мы добудем в горах. А ты на своем курьерстве получил вполне приличные показатели скорости и бега.
– У тебя же они все равно куда выше.
– Так то у меня. Как основная боевая сила я должна как следует отдыхать в перерывах между сражениями.
– Да, маги просто надрываются, пуляясь
– Мы устаем морально!
– А далеко бегать-то?
– От северных ворот до ближайшей шахты километров пятнадцать будет. Новую лошадь с телегой я сейчас позволить себе не могу, а какой-нибудь вялоногий осел передвигаться будет раза в три медленней тебя. Уж не говоря о том, что он будет лучшей приманкой для любого грабителя. Можно еще на возок табличку будет повесить «Грабить – это сюда».
– А меня одного, значит, грабить не будут?
– А ты мелкий, шустрый и выглядишь так, словно с тебя нечего взять кроме пары дырявых балеток.
Акимыч посмотрел на свои парусиновые туфли и печально пошевелил грязным большим пальцем, торчавшим из одной из них.
– Позвольте, а где сир Хохен? – вдруг подал голос Лукась, – Он же только что шел за нами, куда он делся?
Хохена мы отыскали за поворотом. Он замер перед низкой и широкой подводой, на которой домиком были закреплены огромные листы блестящего металла.
– Сир Хохен, мы тут! – замахал руками Лукась, – Извольте сюда!
– Погоди-ка, – Ева ухватила Лукася за руку. – Вырвите мои глаза, он же на себя смотрит!
– Ага, любуется на себя, как девка перед танцульками. – хмыкнул Гус.
– А по-моему, – сказал я, – он просто случайно так удачно встал. Затормозил, как обычно, до нас не так уж и далеко было.
– А если нет? – спросила Ева. – Способность опознавать себя в зеркале – это важный этап в развитии маленьких детей, и, кажется, некоторых животных. Умных животных, конечно.
Я подумал, что Хохен вряд ли тянет на звание умного животного, и в этот миг подвода, загремев, тронулась дальше, а Хохен так и остался стоять неподвижно.
– Вот видите! Ни на что он не смотрел, а заклинился по своему обыкновению.
У него поза изменилась, – сказала Ева. – Он сейчас выглядит каким-то потерянным.
Это из-за грязи.
– Мне на утреннее умывание принесли всего один жалкий кувшин воды! – возмутился Лукась, – Что я мог сделать с одним кувшином против такой грязюки?
– С водой в Шоане напряженка, да, – сказала Ева. – Ее добывают из скважин, она тут дорогая, а местной речной даже для технических нужд не всегда можно пользоваться.
– Неудивительно, – сказал я, сморщив нос. – Лучший способ блюсти гигиену – это держаться от этой воды подальше.
Мы вернулись к аукциону, и в этот раз Хохен без каких-либо задержек последовал за нами.
Ева, сверяясь со списком, кажется, скопила половину аукциона. Мы рассовывали по сумкам веревки, фонари, фляги, упаковки дорожных галет, флакончики для зелий и алхимические расходники.
Кое-что в походной лаборатории не сделаешь. Придется все-таки навестить местную алхимическую гильдию и арендовать у них стол на пару часиков. И нет, не надейтесь, никого и ни о чем я там расспрашивать не буду. Равно как и выискивать тайные знаки на портретах бывших магистров. Ну… разве что одним глазком. А сейчас предлагаю выпить чаю и съесть все же нормальный завтрак.