Ностальгия
Шрифт:
— Выставка экстремальностей. — Кэддок развернулся кругом, выискивая Гэрри. — Спонсируется правительством. Очень познавательно; всячески рекомендую.
— Нет уж, спасибочки.
— Скорее уж выставка очевидностей, — поддразнил Хофманн.
— А образчики крайней сдержанности там представлены? — подала голос Вайолет. — Здесь англичанам в целом мире равных нет.
— Да нормальные они ребята, эти англичане, — мягко возразил Джеральд.
— Вижу как наяву, — подхватил
— Так и есть, — разочарованно протянула Гвен. — А вы откуда знаете? А нам понравилось.
— Да право! — фыркнул Хофманн. — Не идиоты же мы, в самом деле.
Борелли опять задумчиво притих. Луиза ущипнула его за локоть.
— Я бы всю жизнь вот так путешествовала, каждый божий день. — Шейла выпрямилась на стуле. — Столько всего посмотреть можно!
— Ну а мне оно осточертело. Стоп-вперед, стоп-вперед, вечно одно и то же! — закричала Саша. — Я к такой жизни не привыкла, честное слово, не привыкла! Да никто не привык, если на то пошло.
— Как-то не всегда получается понять, что происходит, — нахмурился Борелли. Норт рассмеялся — Нет-нет, я серьезно! — запротестовал он. — Вот сегодня, например, случился презабавный казус.
— А сколько времени мы уже в пути-то?
— Дайте-ка прикинуть…
Никто так и не сумел вспомнить в точности.
— Как интересно! Саша, послушайте меня. Вы как думаете? — Шейла подалась вперед. Ее пылкая искренность имела в себе нечто от любовной страсти. — Мы повидали много всего такого, чего вы и вообразить не могли. По мне, так все на свете — интересно. Я когда-то мечтала стать стюардессой. Даже справки наводила.
Бывалые путешественники, налетавшие не одну тысячу миль, все обернулись к ней: огромные грустные глаза, восковая бледность, кофта с опаловой брошью — символ иной эпохи. На шее и на лбу проступили до странности блеклые жилки — реки далекой, редко посещаемой страны.
— И ведь группа подобралась такая славная, правда? Куда выше среднего, уж здесь вы мне поверьте. Лучшего и желать нельзя. Хорошие согруппники — это так важно!
И Шейла, без всякой задней мысли, скользнула взглядом по Сашиной ладошке, что покоилась на запястье Норта.
— А много ли вы с этими во всех отношениях замечательными людьми общались впоследствии — вернувшись из очередной поездки?
— Кен! — упрекнула Луиза. И погладила Шейлу по плечу. — Извините его. Он у нас невежа.
— Так порою бывает, когда согруппники перезнакомятся поближе, — бодро отозвалась Шейла. — Люди начинают откровенничать.
И она заморгала, заозиралась по
Саша обернулась к Вайолет:
— Что-то ты притихла. А ты что думаешь?
— У меня все о'кей, — пожала плечами та. — Могло быть и хуже.
— Эй, выше нос! — посоветовал кто-то.
— Что? — Джеральд поднял глаза. — О, я задумался обо всем о том, что мы пропустили.
— Но по-настоящему ты никогда не радуешься, — откомментировала Саша. — Я это не в упрек говорю.
— Наверное, нет. Я слишком серьезно все воспринимаю.
Гэрри засвистел какой-то национальный мотивчик — рассеянно и негромко. В середине куплета он пьяно зашатался — и поднял бокал. А затем и слова позабыл.
— Ух ты, смотрите, кто пришел! — завопил Каткарт. — Привет тебе, чужестранец!
Дуг встал — ноги колесом, лицо что дубленая кожа — навстречу смутно знакомой фигуре.
— Эгей, голубчик! — Гэрри протянул руку. — А я думал, ты в Штатах!
— Так я там и был, — непринужденно отозвался Хэммерсли, кивая остальным. — Мне померещилось, отсюда добрый старый национальный гимн донесся. Я и подумал: о, здрасте вам!
— Присоединяйся!
— Да садись уже, ради бога!
Хэммерсли уселся рядом с Шейлой и расстегнул пиджак. Как разительно он выделялся среди группы: он не принадлежал к их числу; он — не турист, он — нечто иное. Естественные ритмы времени, как, скажем, сон, омыли или смягчили лица согруппников. А в рубленых чертах Хэммерсли, в складках его костюма и полосках рубашки, в шелковом галстуке, завязанном виндзорским узлом, читались проблемы успеха и крайних сроков. Со всей очевидностью, этот путешествовал не просто так, а по делу.
— Ну, Шейлочка, как жизнь?
— Ты ему палец в рот не клади! — самозабвенно загомонили все. — Ты с ним, Шейла, поосторожнее!
— Ну ладно вам, ладно! — рассмеялся Хэммерсли. — Дайте парню шанс.
— Я, пожалуй, пойду к себе, — промолвил, поднимаясь, Джеральд Уайтхед.
— Темная лошадка, — пробурчала Вайолет.
— Мы в Англии ненадолго: скоро опять уезжаем, — сказала Шейла Хэммерсли.
— Так вы ж только приехали!
— Туры Кука — они такие, — встрял Борелли. — Но нам нравится.
Луиза коснулась руки Борелли. Тот опять ссутулился в кресле.
— А вот и вы, миссис Каткарт; вы уже вернулись! Ну, как оно?
Судя по ее взгляду, миссис Каткарт, конечно же, заметила, что Луиза нынче разговорчивее обычного.
— У нас с Дугом денек выдался преотвратный.
А всему виной однообразие — плывешь по течению в русле обшарпанных лондонских улиц: знакомые фасады, сырость и грязь.