Нострадамус

Пензенский Алексей Александрович

В противовес позитивизму XIX столетия Возрождение не разделяло науку и магию, объединив их понятием «тайных наук», к которым относилась и астрология. Быть может, астрологическим и астрономическим трудам действительно нет места на одной полке, хотя еще в XVII веке Иоганн Кеплер придерживался иного мнения. Но столетием раньше в глазах Нострадамуса и его коллег-современников не было принципиальной разницы между астрологией и астрономией, наукой и магией – та и другая служили идее преобразования Земли, установлению гармонии природы и человека.

Итак, в своде знаний эпохи Возрождения астрология имела статус официальной науки. Она была седьмым из свободных искусств, преподававшихся на гуманитарных факультетах. В астрологии различалось три основных направления: юдициарная астрология, которая определяет влияние светил на людей, естественная астрология, изучавшая их воздействие

на земные стихии, и сферическая астрология или астрономия, которая мало-помалу выделялась в самостоятельную науку. Эрудиты вели оживленные дискуссии по поводу границы между первыми двумя направлениями и третьим, претендующим на самостоятельность. Франсуа Рабле устами Гаргантюа, наставляющего своего сына Пантагрюэля, вроде бы отвергал астрологию: «…изучи все законы астрономии; астрологические же гадания и искусство Луллия пусть тебя не занимают, ибо все это вздор и обман». Однако все не так просто.

Юдициарная астрология, в свою очередь, разделялась на два аспекта. Первый, медицинский, принимался практически безоговорочно всеми учеными. В самом деле, в системе натурфилософии Возрождения, озабоченной поиском аналогий между «макрокосмом» (Вселенной) и «микрокосмом» (человеком), было естественно предположить, что звезды могут влиять на человеческий организм; таким образом, требовалось изучить планетные конфигурации, чтобы поставить правильный диагноз и выбрать оптимальный курс лечения. Другой аспект юдициарной астрологии – гадательный, с помощью которого пытались предсказывать будущее. Именно такую астрологию (более того – упрощенное, популярное ее применение) отвергал Франуса Рабле, сочинивший в 1533 году очень удачную пародию на астрологический альманах. Но сарказм его не был нацелен на научную, особенно медицинскую астрологию. Это всего лишь естественное раздражение ученого, уверенного в ценности астрологического знания и раздосадованного злоупотреблениями, способными обесценить его в глазах мыслящей публики.

А таких злоупотреблений было и в самом деле много – предсказательная астрология оставалась очень популярна, и астрологи (а также книгоиздатели) спешили нажиться на ней. В зажиточных семьях вошло в обычай при рождении ребенка заказывать его гороскоп. Здравомыслящий Эразм Роттердамский в своем трактате «О достойном воспитании детей с первых лет жизни» вдоволь посмеялся над этой «звездной одержимостью»: «Едва округляются животы их жен, как они посылают за составителем гороскопов: родители спешат узнать, будет ли их будущее чадо мальчиком или девочкой. Они хотят знать и его судьбу. Если астролог заявил, что, согласно гороскопу, их отпрыск будет удачлив в войнах, они говорят: „Мы направим его к королевскому двору“. Если прочит церковную стезю – „Мы подыщем ему епископство или богатое аббатство; мы сделаем из него прево или настоятеля“».

Даже монархи активно стремились обеспечить себе астрологический «сервис» со стороны одного или нескольких звездочетов, вопрошая их об исходе войн и переговоров, о своем здоровье, о будущем других государственных деятелей – как соперников, так и союзников. Во Франции «астрологическая» статья расходов появляется впервые в 1451 году; королевские астрологи получали ежегодное содержание от 200 до 240 ливров. Астрологом Карла VIII был знаменитый Симон де Фар, располагавший в своем доме в Лионе библиотекой в 200 томов по оккультным наукам, среди которых были, в частности, ценнейшие арабские сочинения. Екатерина Медичи, помимо контактов с Нострадамусом, постоянно держала при дворе многочисленных итальянских магов и астрологов. В самой же Италии астрологи занимали официальные посты при дворах, в том числе и папском, уже с XIII века. В письме от 30 декабря 1535 года, направленном из Рима епископу Жоффруа д'Эстиссаку, Франсуа Рабле писал: «…никогда еще Рим так не отдавался этой суете и гаданиям, как ныне».

Гуманисты Возрождения относились к использованию астрологии лишь в качестве гадательного инструмента, как правило, враждебно. Немалое влияние имел антиастрологический трактат Пико делла Мирандолы «Disputationes adversus astrologiam divinatricem». Лефевр д'Этапль в предисловии к своему трактату по астрономии, опубликованному в 1503 году, высоко отзывался об этой науке, которая «позволяет увидеть в движениях небесных тел проявление Божественного разума», но добавил, что «было бы серьезной ошибкой основать на астрономии пустую науку предсказателей и составителей гороскопов».

С другой стороны, например, Медлен де Сен-Желе, французский поэт и любитель астрологии, утверждал, что человеку нельзя препятствовать

в его желании понять и осознать таинственные силы Вселенной. Если человек останется привязанным к земному, писал Сен-Желе, никогда не обращая свой взгляд и свой разум к небесам, он останется на уровне остальных земных существ, вместо того, чтобы стать их господином. [13] Для Сен-Желе предсказание по звездам – не главная цель истинного астролога, а лишь дополнение к его земным и небесным изысканиям. Вообще астрологии в магической системе знаний отведено одно из важнейших мест. Ибо астрология, подкрепленная духовностью магии, не только не фаталистична, – напротив, она помогает человеку освободиться от оков несвободы, в чем бы они ни выражались. Парацельс писал:

13

Saint-Gelais М. de. (Euvres completes. P. 270–271.

«Звезды не дают нам ничего, чего мы не согласны принять; они не склоняют нас ни к чему, чего бы мы сами не желали… Нелепо верить, будто звезды повелевают человеком. Все, что могут сделать звезды, можем сделать мы сами, ибо мудрость, получаемая нами от Бога, могущественнее небес и выше звезд». [14] Знаменитый ученый также утверждал: «Индивидуальная земная человеческая жизнь должна быть в согласии с законами, правящими Вселенной; духовные устремления человека должны быть направлены к тому, чтобы прийти в гармонию с мудростью Бога. Если мы достигнем этого, внутреннее сознание будет разбужено и сможет постичь влияния звезд и таинства природы будут открыты его духовному восприятию». [15]

14

Цит. по: Гартман Ф. Жизнь Парацельса и сущность его учения. С. 225.

15

Цит. по: Гартман Ф. Указ. соч. С. 230–231.

Джордано Бруно также высказывался в пользу предсказательной практики:

«Да снизойдут вместе вниз Гнусность, Насмешка, Презрение, Болтовня, Обман, а на их место взойдут Магия, Пророчество и всякое отгадывание и Прорицание, по своим плодам признанные добрыми и полезными». [16]

А вот что пишет об астрологии Пьетро Помпонацци (1462–1525), учитель Коперника и Фракасторо, чей трактат «О причинах естественных явлений, или О чародействе», изданный в 1516 году в Болонье, ознаменовал собой зарождение экспериментального естествознания: «Ни у кого не вызовет сомнений, что эта наука сама по себе есть истинная деятельная наука, подчиненная натуральной философии и астрологии, как медицина и многие другие науки, и сама по себе она есть благо и совершенство разума, и обладающие ею считаются преуспевшими в разумной деятельности. В таком случае она не делает обладающего ею человека дурным». [17]

16

Бруно Д. Изгнание торжествующего зверя. С. 249.

17

Помпонацци П. Трактаты о бессмертии души. О причинах естественных явлений или о чародействе. С. 161.

В целом же в отношении к астрологии образованных авторов XVI века можно выделить четыре линии. Представители первой из них отрицательно относились к юдициарной (предсказательной) астрологии при позитивном отношении к астрологии натуральной (расчетная часть астрологии; впоследствии выделилась в астрономию как отдельную научную дисциплину, потеряв, впрочем, весьма важные составляющие, такие как астрометеорология и предсказание эпидемий). При этом корни отрицания предсказательной астрологии у них могли быть очень различными – от сомнений в действенности астрологических методов до принципиального признания положения того, что по звездам будущее предсказать можно, однако это противоречит промыслу Божьему. К первой линии относились, например, Леонардо да Винчи, Кальвин и, по-видимому, Джироламо Фракасторо, а позднее – Галилей.