Новак Джокович. Герой тенниса и лицо Сербии

Бауэрс Крис

Джокович всегда был в некотором смысле интернационалистом, тем не менее дружба с Иваном Любичичем помогла ему больше, чем можно предположить. Хорват, родившийся в Боснии, в католической семье, Любичич мог выбрать любую из трех национальностей, но стал героем Хорватии. «Я ощущаю свою причастность к миру в целом, – говорит он. – Я никогда не был националистом: люди путают национализм с патриотизмом, а это разные вещи. Мне нравится играть за свою страну и поддерживать ее, но это не значит, что я ненавижу другие. Я с уважением отношусь ко всем. Объехав мир и познакомившись с людьми, человек уже не в состоянии замыкаться в своем тесном мирке».

Любичич задается вопросом, не помешало ли явно выраженное сербское самосознание Джоковичу стать всемирной знаменитостью. «По-моему, он проделал колоссальную работу – не знаю, много ли жителей Сербии

считают это заслугой Джоковича, но в прошлом Сербия имела плохую репутацию, и я знаю, что он много сделал, чтобы изменить эту ситуацию, и старался изо всех сил. Может, его не воспринимают как всемирную знаменитость, потому что он по-настоящему гордится тем, что он серб, и все время рекламирует Сербию. Он продвигает свою родину активнее, чем кто-нибудь до него, вероятно, потому, что его печалит ее репутация и он хочет изменить ее».

Американец Тодд Мартин, входивший в тренерскую команду Джоковича в 2009–2010 гг., рассказывает примечательную историю о Джоковиче-дипломате:

«Разумеется, Джокович прекрасно знает историю своей страны, в том числе историю ее отношений с другими странами. Кроме того, он компанейский человек, поэтому не упускает возможности путешествовать по миру и знакомиться с различными культурами и традициями, и обычно его узнают. Это значит, что много раз я оказывался единственным американцем среди множества выходцев с Балкан или из славянских государств. В одной ситуации, да еще при слабом знании, что такое Сербия вообще и каковы ее отношения с Америкой в частности, мне пришлось особенно тяжело. Знаю, что не только сербы, но и жители многих других стран считают Америку очень важной страной. Так вот, один человек, с которым мы познакомились, – я забыл, кем он был: сербом, хорватом, словенцем или кем-то еще, – считал, что американское правительство виновато в некоторых проблемах, с которыми его страна столкнулась в последние годы. Возможно, он был прав, я не могу судить, поэтому мне оставалось только прикинуться болваном – это для меня не трудно. Однако тот человек высказывал свое мнение слишком уж агрессивно, и я наблюдал, как Новак спокойно и убедительно все объяснял, не вставая ни на чью сторону и стараясь не раздражать своего друга, чтобы избежать конфликта. Это меня впечатлило».

Если вспомнить, какую репутацию Сербия приобрела во время войн 1990-х гг., встает вопрос: не пытается ли Джокович каким-то образом искупить жестокость своих соотечественников? При выборочном опросе сербы дают почти единодушный ответ: «Это было бы предательством», «он был бы предателем своей родины» и т. п. Такая реакция подчеркивает, что Джокович играет в определенном смысле сразу две роли – одну как серб, другую как гражданин мира. В качестве гражданина мира он признает необходимость примирения, а также то значение, которое в этом примирении имеет признание преступлений против человечности. Однако как серб он обязан быть преданным своей родине. Вот почему иногда он выглядит скорее воином – когда играет в Сербии, и скорее спортсменом, когда играет на других стадионах мира. И вот почему порой он так осторожничает. Например, его как известного болельщика белградской футбольной команды «Црвена Звезда» иногда просят надеть майку команды для рекламных фотографий, однако Джоковича нечасто можно увидеть в майке «Црвены Звезды». Возможно потому, что у него отсутствует спонсорский контракт с клубом, а может быть его смущает специфическая репутация фанатов этого клуба на Западе.

Вдумчивый спортивный журналист из Сербии Зоран Милосавлевич отмечает: «Им движет патриотизм и стремление представить Сербию в лучшем свете. Во всем этом чувствуется мощный вызов. Его движущая сила – желание показать, что Сербия – не агрессивное и затхлое болото, а современная цивилизованная страна. Этого он добивается хорошими манерами, знанием языков и чувством юмора».

Рассуждая о том, как Джокович представляет Сербию за рубежом, важно не упустить из виду его умение не бередить раны все еще разобщенных бывших республик Югославии. Поскольку он серб, родившийся у матери-хорватки и этнического черногорца из Косово, своим происхождением он во многом напоминает Тито, и хотя в бывшей Югославии насчитывается много жителей смешанной национальности, в имидже знаменитости национальность играет важную роль. Деян Петрович говорит о положении Джоковича в Сербии: «Ноле может повторить путь Тито, объединяя людей если не во всех республиках бывшей Югославии, то по крайней мере в Сербии».

Сам Джокович говорит:

«На самом деле, я люблю все страны бывшей Югославии, в том числе и Хорватию, несмотря на ту страшную войну. Я из тех, кто не умеет подолгу держать зло, я отходчив и способен прощать. Может, все дело в том, что главные ужасы войны обошли меня стороной – ведь я не лишился ни близких, ни дома, в отличие от других людей, которым гораздо труднее простить и забыть. Но я не считаю, что у наших стран есть причины враждовать друг с другом. СМИ слишком часто пытаются разбудить лихо. Как только мы начинаем забывать, они вновь напоминают нам о прошлом, затягивают в него, и пользы от этого никакой».

Рассуждая о Джоковиче как об общественном деятеле и дипломате, важно, чтобы не осталось впечатления, будто он весь такой уравновешенный, вежливый, спокойный и так глубоко вовнутрь загнал зверя, живущего в каждом спортсмене, что его и не видно. Вот уж нет! Хотя Джокович и умеет держать своего «зверя» взаперти, но этот зверь нет-нет да зарычит и выглянет из клетки.

Самый поразительный из таких случаев произошел в конце марафонского финала Открытого чемпионата Австралии в январе 2012 г., когда после рукопожатий с судьей и объятий с Рафаэлем Надалем Джокович сорвал с себя майку, издал утробный рык и ринулся к своей свите, напоминая как минимум футболиста, забившего гол и бегущего обниматься с товарищами по команде, а как максимум – воина, желающего показать, что он главный в отряде. Чем-то это зрелище походило на маорийский танец хака.

Порой возникает ощущение, что в сложных ситуациях этот «зверь» неизменно дает о себе знать. В финале «Уимблдона» 2013 г., ближе к концу второго сета, когда Джоковичу казалось, что все обернулось против него, он неожиданно утратил невозмутимость и закричал на судью Мохамеда Лайани. Но это можно счесть детской шалостью в сравнении с перепалкой, которую Джокович устроил с другим судьей, Али Нили, в полуфинале серии Masters в Шанхае в октябре 2013 г. против Жо-Вильфрида Тсонги. Когда судья на линии крикнул «аут» после удара Тсонги, Джокович остановился, думая, что выиграл очко. Однако француз взял челлендж, который показал, что мяч задел линию. Судья на вышке не разрешил переиграть очко, и Джокович разразился гневной тирадой. Стоит вспомнить и семиминутный монолог Джоковича в защиту Виктора Троицки на финале мирового тура АТП в 2013 г.: если начинал он спокойно и рассудительно, то под конец это была поистине яростная брань.

Значит, важно поддерживать баланс во всем. Бывший ассистент его тренера Душан Вемич говорит:

«Когда он сохраняет душевное равновесие, то максимально близок к совершенству. Плохо, когда он чересчур благодушен или взбешен. Но если равновесие сохраняется, он замечательный теннисист. Теннис – это спорт, где в наши дни большинство игроков мало чем выделяются, но когда Новак оказывается в своей стихии, за ним можно наблюдать не отрываясь. Когда он играет за себя, видно, что порой он чуть больше нервничает, но когда он выступает за страну, он очень решителен и очень сосредоточен, он излучает хорошую энергию, особенно когда на трибунах соотечественники – он черпает эту энергию у них и всегда хорошо выступает. Спорт – это замечательно, он не дает молодежи пойти по опасному пути, но иногда Джоковичу нужен выброс эмоций, чтобы поддержать психологическое равновесие».

По-видимому, это характерный портрет Джоковича. Елена Генчич говорила о его пронзительном взгляде, удивительной сосредоточенности и способности учиться. Сербский теннисный комментатор Небойса Вискович, долго враждовавший с Срджаном Джоковичем, вспоминает, как впервые увидел 12-летнего Новака:

«Он был очень вежливым и воспитанным, он с почтением отнесся и ко мне. Вместе с тем он держался очень уверенно и серьезно, совсем как ученый. Он очень умен. В нем как будто уживаются две личности: одна на каждый день, а другую мы видим в особых ситуациях. Еще мальчишкой он знал, как строить отношения со мной. Не могу сказать, что мы дружили, но была человеческая близость. Наши отношения всегда складывались очень удачно. После разногласий с его отцом эти отношения ограничились строго профессиональными рамками, но их уровень не изменился. Он никогда не касался моих проблем с Срджаном, я сам тоже ничего не рассказывал ему об этом, никто из нас не заговаривал о случившемся. Окружающие оберегали его от скандалов, которые затевал Срджан. Как и у отца, у Новака была своя темная сторона, но в отличие от Срджана он знал, когда спрятать ее, а когда призвать на помощь. Он отличный тактик».