Новая девушка
Шрифт:
Винни разместила простую картинку – натюрморт со старым деревянным письменным столом, стоявшим в эркере ее кабинета, – на нем, поверх абсолютно нового блокнота в кожаном переплете, лежала перьевая ручка, а рядом размещался браслет из розового золота с подвесками. Буквы на подвесках складывались в
«Оберег для Джека, а блокнот и ручка для меня, чтобы я могла разобраться в своих ощущениях, – было написано в посте. – Животворные подарки, полученные от Сюзи и Лидии, лучших подруг, о которых можно только мечтать, женщин, благодаря которым мое сердце билось в последние месяцы».
Имена университетских подруг. Я встречалась с ними несколько раз, но Винни старалась никогда не смешивать друзей из разных кругов. Об этих подругах она говорила мне, что они «норм», но мне будет с ними скучно, что само по себе звучало странно, потому что во время наших встреч они показались мне девушками веселыми и заводными.
А не слишком ли это мелко, Вин, мать твою?
Я ничего не могла с собой поделать, хотя и понимала, в кого эта мелькнувшая мысль меня превращает. Ведь именно этого Винни и ждет от меня – чтобы я взяла на себя отрицательную роль. И уже не в первый раз. Вырастила свое горе из чужого… И это тоже не в первый раз.
Я поняла, что пост не столько о том, что Винни собирается делать дальше, сколько о том, что она хочет высказать свою точку зрения. Я ведь отлично знаю, что Винни сказала бы об этих подарках – если б Джек не умер, по крайней мере. В школе мы, бывало, говорили: «Отстой с тремя “й”». В нашем лексиконе это означало «полнейшую хрень». Использовать фразу мы перестали после того, как появилась Хелен, поскольку оказалось,
Нет, в действительности подруга хотела сказать этим постом следующее: «Ты не помогла мне в самые мрачные дни. Тебя не было рядом. Не очень-то и хотелось – но ты помучься угрызениями совести».
Я вспомнила, как когда-то умоляла Винни не делать того, что – и это было ей хорошо известно – навсегда изменит наши жизни. Но отогнала от себя воспоминание.
Это была не моя вина.
Я знала, что пять месяцев тяжелого, зловещего молчания со стороны Винни и то, что мне приходилось мучительно наблюдать за ней с расстояния социальной сети, превратили меня в параноика. Подготовка к передаче дел, появление Мэгги, изменения в теле, недостаток сна и ждущие впереди колоссальные перемены тоже сыграли немалую роль. Я физически ощущала страх и тревогу – в морщинах на лбу, в сжатых зубах, в опущенных плечах. Напряжение превращало меня в натянутую струну.
По идее, это должен быть самый волнительный период моей жизни – последние недели перед появлением на свет первого ребенка, – но они были омрачены злыми шутками подсознания. В снах я поднималась по бесконечным лестницам, чьи вершины скрывались в облаках. И я знала, что там находится мой родившийся ребенок, хотя при этом видела, что тащу по лестнице живот. Периодически спотыкалась – тело делало меня неповоротливой, – но ни разу не упала. Я скорее чувствовала, чем видела, что внизу находятся люди – толпа, стоящая с открытыми ртами, – и просыпалась в полном изнеможении.
Конец ознакомительного фрагмента.