Новая эпоха
Шрифт:
— Это варварство! — вякнул было ещё один, пока остальные только ошарашенно вылупили глаза с блюдца величиной.
— Помолчал бы ты лучше, грека! — посоветовал ему спецназер, — Жуёшь себе — ну и жуй, пока есть чего и есть чем. Без вас тут тошно, — они и вчера капали нам на мозги по поводу формального обращения пленников в рабство, но вчера у нас ещё было настроение разжёвывать этим досужим моралистам суровый жизненный реал, а сегодня — лучше бы им в натуре засунуть свою идиологию поглубже в задний проход и не вынимать её оттуда.
Из трёх примерно десятков этих сектантов Деметрия человек пятнадцать всё-же решило попробовать себя на нашем турдетанском "пути Зла ради Добра", как они сами для себя этот образ жизни определили — ну не могут некоторые обойтись без наклеивания на всё на свете ярлыков. Четверо из них, впрочем, сломались и вернулись обратно в секту, но
— Разрушать Гасту римляне не собираются, но крепостные стены города будут срыты, а его новому населению будет запрещено иметь оружие, — объяснял я Деметрию, когда мы малость поостыли, — Это значит, что город будет не союзником, а данником — налоги будет платить удвоенные, одну десятую урожая и прочих доходов, но зато из него не будет призыва в союзнические вспомогательные войска. Для вас, не желающих брать в руки оружие и воевать, это должно быть вполне приемлемо, а как эллины, вы можете быть полезны римлянам в качестве распространителей передовой эллинской культуры. Если вы сумеете справиться с этим и ужиться с новыми горожанами-испанцами, не говоря уже об италийцах, то лучшего варианта для вас просто не найти. Гадес, Кордуба, Италика и все города южного побережья давно заселены, и никто не ждёт в них чужаков, а здесь Гаста пустеет прямо у вас на глазах, и у вас все шансы оказаться в числе первых, кто пожелает поселиться в ней. Кто и где предложит вам лучшие условия?
— Ну а как насчёт женщин? — тут же спросил философ, — Часть мужчин Гасты погибла, и их женщины бесхозны, а вы опять хотите увезти их всех за море. Почему вы не отдадите их нам?
— Там, куда их увезут, женщин не хватает, и ни одна из них не будет лишней. А вокруг вас — вся Бетика. Заводите дружбу с соседями и берите в жёны их дочерей, а кому их не отдадут — зарабатывайте деньги и покупайте рабынь. Здесь они гораздо дешевле, чем в Элладе или в Италии, так что и заработать на них можно быстрее и легче.
— Рабство — это Зло.
— А кто вас заставляет? Не хотите — обходитесь без женщин, гы-гы! — решать за ураниенутых все их жизненные проблемы никто из нас не собирался. Кто помыкается и поумнеет — тех ждём-с, и с ними разговор уже другой будет, а вот таких, хитрожопее нас себя возомнивших и желающих и рыбку съесть, и на хрен сесть, нехрен баловать. Даже чисто педагогически неправильно это. Хотите быть античными коммуняками и строить свою античную утопию, мало вам двух первых попыток вашего утописта Алексарха — хрен с вами, пробуйте и наступайте на те же грабли в третий уже раз, но сами как-нибудь, за собственный счёт и без нашей помощи. В Мавританию не выгнали, пропасть не дали, даже место вам подыскать помогли и прямо к нему доставили, но на этом — всё, халява кончилась. Дерзайте, и флаг вам в руки, как говорится.
— И всё-таки эти несчастные достойны уважения, — въехав, что халявы не будет, философ сменил тему, — Только один из вытянувших несчастный жребий и протестовал, прочие же приняли судьбу с достоинством. Не то, что этот ваш…
— Так потому и приняли с достоинством, что не захотели уподобляться "этому нашему", для чего мы и осуществили казнь перед началом жеребьёвки, — разжевал я ему.
"Этот наш" — это "блистательный" Крусей, сын Януара, загубивший своим самовольством почти пятьдесят человек и приговорённый за это военно-полевым судом к засечению витисами. Вот уж кто нагляднейше продемонстрировал утерю достоинства!
Поразительнее всего было то, до какой степени это "блистательное" чудо было убеждено в своей неподсудности и безнаказанности. Типа, а что тут такого? Ну, захотел он совершить героический подвиг и прославиться, так разве ж это не право благородного человека? Разве не для этого война и предназначена? Ну, не получилось, ну так всем же известно, как непредсказуемо
Самое интересное, что не так уж и беспочвенны были расчёты этого угрёбка. И дело в натуре неслыханное, потому как впервые, и на нём как раз и создавался будущий исторический прецедент, и на Большом Совете, на котором только и судили до сих пор проштрафившихся "блистательных", собратья по сословию своего, скорее всего, не сдали бы. О полном-то оправдании, конечно, и там речи не было бы, пожурили бы наверняка и достаточно строго, но наказание присудили бы чисто символическое или ограничились бы вирой семьям убитых в самом неблагоприятном для него случае. Для такого семейства это сущие пустяки, а нам разве пустяки требовались? Требовался показательный урок этому превилегированному сословию, что не всё им смехреночки, а есть законы, обязательные и единые для всех. С Рузиром, который как-то тоже не был склонен так уж сильно осуждать "своего", долго на эту тему говорили, и не без труда убедили его в том, что такое спускать нельзя. Если контуберналу можно забить хрен на главнокомандующего, то почему тогда солдату нельзя забить хрен на центуриона? В чём разница? Но убедили мы царёныша не этим доводом, а совсем другим — что добрая половина армии Крусея ненавидит и ждёт его примерного наказания по всей строгости закона, да и прочие едва ли откажут в поддержке своим боевым товарищам, друзьям и односельчанам, и горе тому, кто обманет войско в этом справедливом ожидании. Готов ли он как главнокомандующий ко всеобщему бунту всей возмущённой несправедливостью армии? Такая перспектива его, конечно, ни разу не вдохновляла, и как только мы растолковали ему, что осуждать виновного ЛИЧНО от него не требуется, общий знаменатель был наконец найден. И это оказалось первым и весьма неприятным сюрпризом для подсудимого, хоть сразу тот этого и не понял.
Сперва-то он рассчитывал, что председательствовать на этом судебном фарсе будет, конечно же, Рузир, и как он решит, так и будет, а он наверняка решит в Большой Совет это дело передать. И когда царёныш вдруг объявил выборы судей войском, да ещё и не стал выдвигаться в судьи сам, "блистательный" всего лишь озадачился. Прикинул хрен к носу и решил, что тоже неплохо — никогда ещё такого не было, чтобы потомка древних тартесских царей судили какие-то простолюдины. Ну и начал гнуть пальцы веером, давя авторитетом своего сословия и не признавая правомочности ЭТОГО суда над собой, да ещё и оскорбляя выбранных в судьи всем войском префектов когорт и центурионов. И ведь могло бы прокатить, не вызови он перед тем ненависти к себе со стороны солдатской массы, но тут — нашла коса на камень. Возмутившись его фантастической наглостью ещё сильнее, чем даже самим разбираемым преступлением, судьи единогласно отвергли даже почётную казнь через обезглавливание без порки, против которой исходно едва ли кто из них возражал бы, и теперь уже речь шла о выборе между виселицей с предварительной поркой и засечением насмерть витисами. И когда в ответ на новый поток его оскорблений выбор был сделан в пользу засечения витисами, это "блистательное" чмурло так и не поверило второму сюрпризу — что приговор вынесен всерьёз. И только когда конвоиры заломили ему руки, чтобы вязать, до него начало что-то доходить.
Ох и слёз же тогда было с соплями и верещанием! Рванулся к "сияющему", не прося, а требуя ЦАРСКОГО помилования — типа, раз Рузир царский наследник, то в этом качестве он замещает отца, таким правом и впрямь наделённого. Это казнить наш монарх не вправе, а миловать осуждённого — вполне. Тут-то и подстерегал перешуганного угрёбка третий и окончательный сюрприз — что царский наследник не в счёт, поскольку правом помилования обладает только САМ царь, который в лагере отсутствует, а апелляций к нему в Оссонобу военно-полевое судопроизводство не предусматривает. А когда Крусей, поняв, что это звиздец, задёргался из рук конвоиров, так ещё и витисом поперёк сановной морды схлопотал. В общем, насрали в тонкую и ранимую "блистательную" душу.