Новая эпоха
Шрифт:
— Что я могу сказать тебе на это, римлянин? — о своём собственном римском гражданстве я решил пока дипломатично умолчать.
— Римлянин? Был бы я римлянином — разве стоял бы я сейчас здесь с полутора сотнями, оставшимися от полутысячной когорты?
— Так вы, значит, латиняне?
— А кто же ещё? Кого ещё не жалко поставить под удар грязных варваров? А римляне — вон они, отстоялись за нашими спинами и идут теперь собирать добычу.
— Ладно, центурион, для тебя этот бой тоже уже окончен, а у нас ещё есть дело, — я указал мечом в сторону кордубцев.
— Всё правильно, помоги СВОИМ, турдетан! И это, не принимай на свой счёт того, что я сказал о варварах. Ты же понимаешь, надеюсь, что я не вас имел в виду?
— Пустяки,
Сворачиваем влево, то бишь к римскому правому флангу, где кордубцы Трая действуют — турдетанские турмы вдоль фронта латинских когорт, лузитаны поодаль, вне броска пилума или дротика. Не будешь же разжёвывать расклад всем и каждому, а потери у латинян нешуточные, и обозлены уцелевшие соответственно, так что людям, похожим на обозливших их, приближаться к ним не рекомендуется. А кордубцам впереди нелегко. Наши конии с кельтиками уже присоединились к ним, но и лузитаны-вражины — все, кто по ту сторону от прорванного нами центра оказался — отчаянно ломятся на прорыв, так что лишними мы там едва ли окажемся. Ну так мы ж разве мешкаем? Нагоняем пеших, я прикидываю хрен к носу — и даю отмашку НАШИМ лузитанам.
Уже приближаясь, наблюдаю изумлённую харю Трая, который, естественно, принял конницу Ротунда и Сабана за не пойми откуда взявшуюся на его голову вражью подмогу и приготовился героически противостоять превосходящим силам противника, а тут вдруг мечи и фалькаты лузитанских всадников начинают споро и деловито — ага, как так и надо — рубить ЛУЗИТАНСКУЮ же пехоту! Набежавшая потом — вслед за нами — точно такая же пехота наших лузитан удивила его уже гораздо меньше…
— Он бы и глаза протёр, если бы мог позволить себе отвлечься от боя! — сдал его со всеми потрохами Битор, когда мы дорубили сопротивляющихся, "проконтролировали" не в меру хитрожопых и повязали честно сдавшихся.
— Так ведь и было отчего! — отозвался кордубец, — Вы-то с кониями — свои, и с вами всё понятно, кельтики — уже не так понятно, но всякое бывает, но чтоб лузитаны! Как вы ИХ-то в это дело втянуть исхитрились?
— Трай, ты поверишь мне, если я скажу, что никак? — ухмыльнулся я, — Мы и не собирались их втягивать, как и кельтиков, да только они сами нам навязались.
— Другому не поверил бы, но ТЕБЕ — приходится. Ты можешь не сказать ВСЕЙ правды, если в твоих интересах что-то скрыть, но я не помню случая, чтобы ты обманул явно, — покачал головой турдетанский аристократ, — И если ты говоришь, что дело обстоит именно так, значит — так оно и есть. Но КАК такое оказалось возможным?
— Раньше это было невозможно, но теперь — сам видишь. Жизнь изменилась за эти годы, Трай. Не всё мы ещё сделали, что хотели, далеко не всё, но кое-что всё-таки уже сделали. Эти люди помнят, как жили раньше, и сперва им было хуже, но теперь — гораздо лучше, и никто из них не хочет больше жить так, как жили раньше. Вот почему они здесь вместе с нами.
— Так тогда переодеть их надо было хотя бы, а то ведь от ТЕХ дикарей отличить невозможно, — заметил кордубец, — Хоть одинаковые армейские туники им дали бы…
— Надо было, конечно, но говорю же, не рассчитывали мы на них. Впредь теперь и этим озаботимся, а пока вот — как сумели и успели сходу…
— И при этом у вас ПОЛУЧИЛОСЬ, и я так и не понял, КАК…
— А вот, приглядись-ка, — я указал ему на лузитанских и веттонских пленников, с которыми как раз разбирались наши лузитаны.
А там — картина маслом. Грат, мой бывший раб, останавливается возле одного из пленных — раненого, но свирепого оборванца, и мне кажется, что не просто так, а по поводу. Останавливается и сдвигает свой закрытый кожаный шлем с гребнем на затылок, открывая лицо, и похоже на то, что знакомы они с пленником. Говорят
— Уймись! Этот тоже оскорбил тебя? Повесить! Если кто-то из ЭТИХ несдержан на словесный понос — не пачкай фалькату об каждого. У тебя вождь есть, а для таких есть участь и похуже быстрой смерти — римские рудники, — это я, во всяком случае, попытался сказать, а вот насколько успешно — лузитанам виднее, поскольку говорил я по-лузитански. Наверное, примерно так, как в нашей "непобедимой и легендарной" урюки-первогодки по-русски говорили, но понять можно, а мне только это и требовалось. Типа, беспредел рядовых исполнителей мы пресекаем, но вам, уроды, от этого легче не будет.
— Так, конечно, не делается, но я его понимаю, — поясняю кордубцу, — Работал у меня на вилле и был на хорошем счету. Освобождая его, я дал ему в жёны симпатичную мавританку, чтобы остался у нас, как мы обычно и делаем, если человек толковый, но он захотел вернуться к своим. Ну, раз захотел — свободный человек, имеет право. Вернулся, а там с ним плохо обошлись — эти дикари и сами по-человечески жить не умеют, и другим не дают, а он у меня к нормальной жизни привык. Не прижился у соплеменников, стал обратно собираться, так они его ещё и обидели без вины…
— А это, значит, был один из его обидчиков? — сообразил Трай.
— Я не расслышал начала их разговора, но скорее всего. А потом — когда орать уже друг на друга начали — эта падаль его ещё и в предательстве обвинила, а такое разве спускают? Вот, собственно, на этом мы и сыграли. Как они навязались к нам на подмогу, так я и договорился с вождями, чтоб первыми в атаку не лезли, и ПЕРВЫМИ напали ТЕ. А потом — после этого — ещё и хватает совести насчёт предательства заикаться. Ну, наши лузитаны и обиделись на такую заведомую несправедливость…
— А второго по твоему приказу вешают? Хоть бы уж подобие суда изобразили…
— Некогда, Трай! У нас тут есть ещё дела и поважнее этих бродяг! — и указываю ему на стены Гасты, — Пока римляне лагерем дикарей заняты — возьмём город в осаду! — говорю это, а самому смешно ничуть не меньше, чем собеседнику.
Я ведь уже упоминал, кажется, как крестоносцы в Четвёртом крестовом походе Константинополь "осаждали"? Вот и мы примерно так же, только с поправкой, конечно, на масштабы. Семнадцати тысяч мечей у нас с Траем нет, конечно, и в помине, но и Гаста — тоже ни разу не Константинополь. Кордубец со своими конными и пешими турдетанами напротив ближайших ворот встал, восточных, Володя со своей алой, Сабаном и Битором южные блокировал, что к Гадесу ведут, а я с Ротундом — северо-западные, со стороны морского порта. Разбиваем бивак, ставим "ежи", назначаю дозоры, шлю гонца к Рузиру с просьбой придать нам всем хотя бы по когорте легионеров, поручаю текучку Тордулу как непосредственному командиру алы, а сам с турмой личной охраны — снова к Траю, потому как обкашлять надо кое-что из предстоящего. Глядим с ним на очень даже солидные для Испании укрепления, и настроения их вид нам не прибавляет. Ворота, например, даже с тараном высаживать я бы дружески не советовал, а по лестницам на стены взбираться — было уже, помнится, дело под Толетумом…