Новая Эра
Шрифт:
– Что до тебя, Ксюш, – проговорил Философ. – Ты впахиваешь медсестрой. Сколько ты получаешь?
– Немного, – ответила девушка. – Но потом начну получать больше.
– Меня интересует конкретная цифра, если ты, конечно, не стесняешься говорить о своей зарплате.
– От восьми до десяти тысяч, – сказала Ксюша.
– Хорошо. Что можно купить на восемь тысяч? Это же прожиточный минимум в нашем регионе. Иной раз заходишь в магазин, смотришь на цены и ужасаешься. Молоко семьдесят рублей, если не сто. Масло от ста пятидесяти. Рехнуться
– Это еще до вычета налогов, – проговорила Ксюша.
– Налог у нас сколько? Двадцать процентов?
– Да, – тихо проговорила Ксюша.
– Ладно, черт с зарплатой. В каком состоянии больница, в которой ты работаешь?
Ксюша молчала.
– Вот ответ, – заметил Философ. – Много чего не хватает. Разве я не прав?
– Прав, – подтвердила Ксюша.
От ее хорошего настроения не осталось ничего.
– Богатые становятся богаче, а бедные еще беднее. Кто согласится работать медиком за такую зарплату? Эти чертовы воры доят нашу страну как гребаную корову. Это я еще не говорил про образование. Учителей в школах нет! Матвеева это не заботит. Он сидит на троне, ест с белоснежных тарелок с золотой каемкой и наслаждается властью. И не говорите, что я не прав.
Все молчали. Даже Толик не вставил свои пять копеек.
– Что может сделать один человек? – спросила Вика.
– Один ничего, но если нас будет много… Если народ напомнит о себе! Если он потребует ту демократию, за которую голосовал в свое время! Вот тогда все будет иначе! Нужно заставить Матвеева поднять свою жопу с трона.
– Ты летаешь в облаках, – сказала Ксюша. – Не так все просто, как ты тут рассказываешь. Нельзя встать и потребовать свое. У них в руках полиция, ФСБ, армия.
– Еще, насколько я слышал, собирают новое подразделение, – сказал Философ.
– Вот именно. Им легче всего будет избавиться от тебя, если ты начнешь действовать. Это как с опухолью. Ее нужно вырезать сразу, пока она не разрослась настолько, чтобы убить организм, – говорила Ксюша.
– Наша цель будет состоять в том, чтобы тихо прорасти внутри. Нас никто не должен заметить. Показаться только тогда, когда яд разойдется по всему организму.
– Наша цель? – рассмеялся Борис. – Никто еще не подписывался под твои слова.
– Боишься, значит, – подал голос Толик.
– А ты у нас бесстрашный герой? Мне не хочется лежать в гробу с простреленной головой, – Борис закурил сигарету. – Не знаю, переварил ты свои мысли или сразу выдал то, что накопилось. Но я бы на твоем месте подумал еще несколько раз, перед тем как действовать. Слишком опасно все это, – Борис посмотрел на Вику. – Я планирую семью, детей, наконец, купить дом, завести собаку, а не лезть на баррикады против ОМОНА.
– С таким строем, как сейчас, ты ничего не получишь. По крайней мере, дом, точно. Всю жизнь будешь копить на него. Дай бог, если к старости обзаведешься своей квартирой, – спустил его на землю Философ.
– Не знаю, как ты, но я боюсь. По-настоящему. Мне стыдно говорить об этом, но это
Ксюша с Викой понимали Бориса. Если протест перерастет в революцию – им не жить. Матвеев сделает все, чтобы остановить натиск. Будет стрелять по мирным жителям, давить их танками, скидывать на людей бомбы. Он не постесняется применять газ. Да что угодно, лишь бы удержать власть в своих жирных руках. Конвенция о правах человека для него ничего не значит. Он тут царь и бог. В этой стране его власть абсолютна.
– Знаешь, что я тебе скажу, Борь: лучше умереть в борьбе за свободу, чем жить в говне!
Толик внимательно слушал. Он в полной мере согласен с Философом. Тогда, на Нуле, после освобождения, он говорил с ним и поддерживал каждое его слово. Он настолько фанател этой идеей, что готов был прямо сейчас взяться за оружие, лишь бы в его будущем было сильное государство с достойным лидером. В Философе он видел этого лидера. Был готов за него умереть, лишь бы трон занял здравомыслящий человек, принципиальный и рассудительный.
– Нам всем нужно об этом подумать, – сказала Ксюша. – Ни у кого из нас нет той жизни, за которую можно было бороться, а твои призрачные идеи – это пыль в глаза.
– Пыль? Ты на самом деле так думаешь? Тогда я очень расстроен, – Философ взял у Бориса сигарету и закурил. Сначала прокашлялся, но потом втянул полной грудью сигаретный смог. – Я говорю искренне, от сердца. И знаешь что? Если у тебя нет той жизни, за которую стоило бы бороться, то почему бы не биться за жизнь твоих будущих детей? За их хорошее образование, за бесплатную, а главное, качественную медицину! За их реализацию в большом и уверенном государстве! – он еще раз затянулся сигаретой. – Я вот не уверен в том, что эта страна станет настоящим домом для моих детей, если я буду сидеть на жопе ровно. Поэтому я приложу все свои усилия, чтобы моя родина превратилась в великолепное место.
– С чего ты хочешь начать? – спросила Вика.
– Пока не знаю. Для начала хочу услышать ваш ответ. Вы со мной или нет?
– Дай нам время, – сказал Борис. – Я не готов ответить сразу.
– Нужно поговорить об этом со Стасом, – сказала Ксюша.
– Ему об этом знать пока не нужно, – проговорил Философ и затушил сигарету о край лавочки.
– Зачем тогда ты его звал?
– На самом деле я знал, что он сегодня на смене и никак не сможет вырваться. Так было задумано изначально. Он пока не готов, – отвечал Философ.
– И когда ты ему об этом скажешь? – спросила Ксюша.
– Пока не знаю, скажу ли я ему вообще об этом. Если, конечно, никто из вас не проболтается.
Никто не прокомментировал слова Философа. Все прекрасно понимали, как Стас на это отреагирует. Он, как минимум, будет в бешенстве.
– Оставлю вас, – сказал Философ и вышел из беседки. – Мне кажется, вам нужно обсудить все без меня.
Толик также поднялся с лавочки и подошел к Философу.
– Как я понимаю, Толик для себя все решил, – сказал Борис.