Новая хозяйка собаки Баскервилей
Шрифт:
– Вы его балуете. Он не голодный, сам ворует у всех, а еще прячет по углам. Словно белка. – Катя рассмеялась. А попугай неожиданно осмысленно произнес:
– Сейчас возьму пальто, – потом переступил лапами, добавив: – И уйду.
– Все-таки у него странный словарный запас. – Евграфов приветливо улыбнулся попугаю.
– Ничего странного – он же до этого жил в ресторане. Клетка стояла около гардероба. Вот вам и «возьму пальто». Иногда вдруг всплывает «пожалуйста, номерок!». Все впитал в себя.
– Интересно,
– Думаю, да. Он – очень наблюдательный. И у него отличная память.
– Осторожно, – опять вступил в разговор Гена.
– Вот, видите, – рассмеялась Катя, – он советует нам быть осторожней!
– Шарф упал, – продолжил попугай, и теперь оба рассмеялись.
– Пойдемте туда, в «чайный угол», а то он нам действительно покоя не даст! – Катя открыла дверь в свою маленькую подсобку, где стояли круглый стол, накрытый клетчатой скатертью, стулья и невысокий комод, на котором высились пирамидки чашек. Небольшая микроволновка и большой чайник дополняли картину.
– Присаживайтесь, сейчас будет чай.
За прошедшую неделю Катя третий раз повторяла эту историю Евграфову. Причем сам он почти ничего не выспрашивал, но стоило ей обронить хоть одно слово о происшедшем, как Евграфов тотчас же начинал задавать вопросы. Катя отвечала на них охотно, подробно, было видно, что она заново переживает случившееся и у нее есть потребность поделиться переживаниями.
– Знаете, может, это мне сейчас кажется, уже после всего случившегося, но странная там компания собралась.
– Что же странного в ней было? – Евграфов отхлебывал чай и разворачивал батончик. Катя всегда покупала одни и те же конфеты, зная слабость директора.
– Вот я сейчас вспоминаю, и мне кажется, там был абсолютно посторонний человек. Нет, вроде бы такой, как все, но при этом сам по себе… Вы понимаете меня? – Катя с надеждой посмотрела на Евграфова.
– Понимаю, понимаю, – закивал тот, – как инородное тело. Как что-то, что никак не встает в один ряд.
– Да, да… Хотя, может быть, мне это кажется сейчас, уже после случившегося. Как будто я подгоняю ситуацию под схему.
– И такое, конечно, бывает, но я всегда предпочитал обращать внимание на «занозы». На то, что почему-то беспокоит. Не отмахиваться, а наоборот, пристальней рассмотреть. Но с другой стороны, в каждой компании есть «одиночки», которые не сливаются с пейзажем. Есть люди, которые самоизолируются даже в хорошо знакомом им обществе. И это не значит, что они – убийцы.
– Конечно, вы правы. А все, что я говорю, может казаться вздором.
– Что вы! – возмутился Евграфов. – Вовсе нет. И если кто и сумеет решить этот ребус, так это вы. Вы наблюдательны и умны.
Кате очень нравились комплименты Евграфова. Он делал их как-то просто, лаконично и по-военному
– Вы знаете, что я думаю? – Катя почему-то придвинулась к Евграфову. – Мне, конечно, сложно будет разобраться во всем этом, но ведь никто не запрещает попробовать. Следователи пусть своим делом занимаются, а я…
– Правильно, почему бы и нет. Но нужно составить план.
– Какой?
– План расследования. Нужен список пассажиров, чертеж яхты. Схемы расположения кают и палуб.
Катя удивленно посмотрела на Евграфова:
– Вы что? Это все серьезно?
– А почему нет? Попробуйте, а потом сравним с результатами официальных расследований.
– Как будто мы узнаем о них!
– Может, и узнаем. Объект покушения жив. Только ранен. Кстати, как он себя чувствует?
Евграфов внимательно посмотрел на Катю.
– Что вы так смотрите? Откуда же я знаю. Мне никто не сообщал. Я же не родственница.
– А, ну да… Жене скажут обязательно…
– Ну, думаю, жены нет, – Катя вздохнула.
– То есть как это нет? Не женат? И потом, откуда вы это знаете?
– Ну, по его словам так получается. Он, скорее, вдовец. У меня сложилось такое впечатление.
Евграфов был серьезен, а Катя продолжила:
– А я что-то видела! Ну, не видела, почувствовала, предугадала! Что-то меня насторожило… Я же не просто так окликнула собаку!
– Вот это меня удивляет больше всего. Как вы догадались это сделать! Ведь, по логике вещей, вы должны были позвать Юрия? Вы видите что-то необычное, насторожившее вас и окликаете человека, но не собаку! Но вы позвали Гектора!
В углу глухо заурчало.
– Легок на помине. Лежи, мы больше о тебе говорить не будем. – Евграфов улыбнулся. – Пес страшный и бестолковый, а вот привыкаю я к нему.
– Продолжайте, – Катя поторопила директора.
Евграфов с хрустом отгрыз кусочек сушки.
– Вдовец, говорите.
– Да, думаю, да. Он так странно о жене высказался… Не о ней самой, о курении…
– А это тут при чем?
– Я его спрашиваю: «Вы курите?» А он: «Бросил из-за жены». И так со вздохом, так печально… Расспрашивать я его не стала.
– А почему же вы его до сих пор не навестили?
– Да кто же меня пустит? Этот человек занимает высокое положение. Там и без меня есть кому навещать… Нет, главное, я даже не знаю, где он лежит, в какой больнице. А даже если бы знала, все равно, говорю вам, меня никто к нему не допустит! И мне не очень удобно. С ним рядом семья, близкие. Как я появлюсь? «Здравствуйте, я – Катя! Вы держали мою собаку, и вас чуть не убили!»
– Не говорите ерунды. Он вас помнит…
– Но может не узнать…