Новая история Колобка, или Как я добегалась
Шрифт:
— Чем это ты её? — заинтересовалась я. И сама себя поправила: — Нас.
— Прямым энергетическим выбросом. — Мир и не подумал изворачиваться, хотя уж точно видел Елистратова. — Это как с лечением, только бесконтактно, и грубой силой, а не тонким воздействием. Ну-с, посмотрим на твою добычу… Твою мать.
Ада с водой, Макс в новых штанах, но теперь еще и в футболке (хе-хе!) и даже я, несмотря на ощутимую слабость в конечностях, ломанулись смотреть на загадочную “мать”.
Понимая, что отпихнуть более
Мир перевернул нападавшую и отвел волосы, частично скрывавшие лицо, и теперь было видно, что ей лет восемнадцать, не больше — а то и меньше.
Действительно, твою мать.
Темноволосая, по виду — натуральная, по крайней мере, ресницы и брови того же цвета, только темнее, большеротая и скуластая. Веснушек нет, но на щеке две родинки. Красавицей не назовешь — обычное девичье лицо умеренной симпатичности.
— Кто-нибудь ее раньше видел? — без особой надежды поинтересовался приезжий Мир у местных нас.
— Нет.
— Никогда, — отозвались мы с Максом единодушно.
— Я видела, — призналась Ада, и веснушки на её носу побелели от напряжения. — Это она пыталась увести детей.
— Та-а-ак… Лена, твою мать! — от рыка Елистратова звякнула люстра.
Ой, я скоро на это словосочетание буду как на имя-отчество отзываться!
Задавать идиотских вопросов, типа “Что?”, я не стала, потому что и так знала — что. И независимо молчала, рассматривая стену. Смотреть на Макса было стремновато — я немножечко представляла, как я его обидела.
Четыре года я со всяким-яким к нему за помощью бегала. А чуть появился Азор… Даже не сочла нужным сказать про попытку похищения, так это со стороны выглядело.
— Почему я об этом не знаю? — рычал Елистратов нависая надо мной и над Миром, на спину которого я так удобно опиралась.
— Да потому что я не придумала, как объяснить тебе вот это всё! — я покрутила запястьем, беря в круг окружающее пространство. — Откуда ж мне было знать, что ты тоже… того!
Азор иронично глядел на Макса снизу вверх, но в семейные разборки не встревал — умный, ё-моё, понимал, что есть риск огрести от обеих сторон.
Макс перекатывал желваки и молчал — аргумент он признал весомым, а орать на меня без причины, просто потому что хочется наорать, не мог.
Мерзкие принципы порой ужасно осложняют жизнь! И если наедине он, может, ими и поступился бы, но при свидетелях, особенно таких, как Мир и Адка — ни за что.
Мне вдруг стало его ужасно жалко.
Бедный Макс! Ужасный день у него сегодня!
— Я тебе звонила, — мягко напомнила я. — Но у тебя был выключен телефон.
А проблему надо было решать…
Этого я не сказала, но Макс не дурак и так всё понял.
— Если вы закончили, — осторожно вклинилась Ада, — то можно, я скажу? Вчера она показалась
— М-да, — Мир наклонился (я с разочарованием сползла со спины), поднял подростка понёс её на диван. — И что мы будем с ней делать?
— Предлагаю добить, — внесла предложение самая гуманная участница нашего совещания, Аделаида Константиновна Звенская. — Что?!
Возмущенные взгляды отскочили от нее, как от стенки горох.
— Отпустим её и будем ждать, когда снова появится? Она, между прочим, чуть начальника твоего не скрутила, вчера у нас отметилась…
— Вот отпускать мы её точно не будем, — Макс вклинился в юношеский протест и решительно посмотрел на Мирослава. — Можешь привести мадам в чувство? Допросим.
— Могу. Но у меня другой вариант. Глава службы безопасности Азоринвеста сейчас в Чернорецке. Предлагаю вызвать его и предоставить допрос специалистам.
— Логично, — Адка бесцеремонно сдвинула конечности жертвы и уселась рядом с ней на диван. — Вот пусть он и добивает!
Мне оставалось только прикрыться мысленным фейспалмом. Доброго ребенка я вырастила, ничего не скажешь!
Мир уселся на необъятный елистратовский диван рядом со мной и вынул телефон.
На его лице тут же нарисовалось такое характерное и обреченное “яа-а-ать!”, что я не утерпела, и сунула нос поглядеть, что же это Мирослава бесстрашного нашего Радомиловича ввергло в такую тоску-печаль.
А ввергла его туда надпись “Пропущено два миллиарда входящих от абонента…”
Абонентов, возжаждавших общения с Миром, было много, но по лидировала среди них Ольга Радомиловна.
Нет, я не буду говорить “А я говорила!” — но я говорила.
Мир скривился, как от зубной боли, но в списке пропущенных выбрал всё же другой контакт.
— Дядя Бронислав, вы звонил?
— Звонил, — хохотнул его собеседник. — Ты, племянничек, уехал и инструкций как быть с твоими детьми, не оставил.
В этом месте Адка вся взметнулась возмущенным сусликом: как это — не оставил? что значит, не оставил?
Да она лично эти инструкции давала-давала, чуть насмерть не заинструктировала, а теперь — инструкций не оставил?
Но гневное негодование наружу прорваться не успело, отчасти потому. что старшего из доступных Азоров Адка слегка побаивалась, отчасти потому, что он продолжил:
— А у меня тут, между прочим, операция “Буря в стакане” и телефону уже раскалились: дамы звонят и требуют ответа, как у тебя, Мирослав, образовалась неучтенка в количестве трех душ детей — у меня, Мирослав, требуют! А также хотят знать, как их всех зовут, что они любят и почему я до сих пор не прислал видеоотчет…
Лицо счастливого отца становилось всё грустнее. Видимо, он всё отчетливее представлял, как все эти женщины будут снимать с него шкуру.