Новая лирика. Годы
Шрифт:
И уж пора сдаваться? А, бедняга?
Рука не та? Не так уж зорок глаз?
Обзор не тот бывает ненароком?
Но ведь виденья посещают нас,
Когда на них мы зрим духовным оком?
И в снах моих сильней, чем наяву,
Какие только птицы не летали!
Как хорошо, что я живу. Живу.
А остальное – мелочи… Детали.
Добро и зло
Идёт тысячелетняя война.
И погибают армии жестоко.
И эта быль от времени черна.
И нет войне
Идут тысячелетние бои.
Невосполнимы тяжкие потери.
И обрыдали землю соловьи.
И всё скрипят кладбищенские двери.
Идёт тысячелетняя война.
Ползут по свету горькие калеки.
И эту боль не вычерпать до дна,
И не стереть следов её вовеки.
Тут в бой уходят лучшие умы.
Тут о героях множатся баллады.
Солдаты Света и солдаты Тьмы
Идут в бои, не знаючи пощады.
Летит окрест солдатское «ура».
Тьма отступает, смазывая пятки.
И наступает армия Добра,
И Зло бежит, сломав свои порядки.
Идут бои. С зари до темноты.
Тут — кто кого! Гора сошлась с горою.
И всё-таки на свете доброты
Поболее, чем кажется порою.
Антенна души
Старую землю свою любя,
Стараясь раскрыться шире,
Я пропускаю через себя
Любое движенье в мире.
Кто-то тропу протоптал в глуши.
Вернулся с войны калека.
Звучит антенна моей души
Тревожным голосом века.
Я слышу, как утром звенят лучи.
Как ветер поёт просторно.
Как колокол поля кричит в ночи,
Когда высыхают зёрна.
Как перед разлуками плачет вокзал.
Как стало кому-то худо.
И кто-то любимой своей сказал:
– Родная моя! Ты — чудо!
Я слышу, как скалится волчья пасть.
И тянутся листья к свету.
И старая бомба зевает всласть,
Грозя потоптать планету.
Рождаются дети в ночной тиши.
Минуют за вехой веха.
Звучит антенна моей души
Тревожным голосом века.
Непрядва
Вот только это поле перейду —
А там ещё возьму одну гряду.
А там — ещё. Ещё. И до предела.
А там — опять холмы. Опять река.
А там печаль. Она не оскудела.
И
Ночных холмов надвинуты шеломы.
Засадный полк упрятан до поры.
Сейчас начнётся. Разом грянут громы.
И мужики ударят в топоры.
И грудь на грудь. И высверки косые.
Меч просит крови. Тут уже не трусь.
За каждой грудью прячется Россия,
Прекрасно кем-то названная: Русь!
На берегу, на левом ли, на правом,
В степи открытой, в ельнике густом
Приникла темень к воинским заставам
И ночь прикрыла землю, как щитом.
А поутру, когда багряным светом
Займётся день и тьма уйдёт в бега —
Чуть пошатнётся конь под Пересветом,
Копытом наступая на врага.
Даль размахнётся посвистом ужасным.
Ударят глухо копья и мечи.
И светлый лик Непрядвы станет красным
От крови той, что сблизится в ручьи.
И выстраданно, трепетно, сурово
Из Мурома, из Пскова, из Перми
Приди сюда — на поле Куликово
И трижды эту землю обними.
Играет Рихтер
Вот он тронул клавиши. И где-то,
Сразу на другом конце земли,
В створы субтропического лета
Волны океанские пошли.
Вот он тронул клавиши. И разом
(Только б это чудо уберечь!)
Северным, каким-то белым сказом
Звёздная затрепетала речь.
Вот он тронул клавиши. И стало
Тихо в каждом доме. И светло.
Небо до земных камней достало.
Чью-то душу болью обожгло.
Музыки хрустальные хоромы.
Ты уже возвышен. Ты летишь.
Здесь в одной из комнат ходят громы,
А в другой, соседней, – дремлет тишь.
Он сейчас их выпустит на волю.
И они взлетят из-под руки,
Чтобы приземлиться в чистом поле,
Прямо возле утренней реки.
На воде червонные разводы.
Тянет свежим цветом от садов.
Всё отсюда. От живой природы.
От её оттенков и ладов.