Новая Луна
Шрифт:
– Ну так вот, этого недостаточно. Новая атака может случиться в любой момент. Я хочу, чтобы здесь обеспечили безопасность. Вечеринка окончена.
– Сеньоры, произошел инцидент в системе защиты, – объявляет Эйтур Перейра. – Мы должны обезопасить Боа-Виста. Вынужден попросить вас уйти. Будьте любезны, отправляйтесь к трамвайной станции. Теперь можете спокойно запустить своих фамильяров.
– Найдите моего сына! – приказывает Лукас Эйтору Перейре. Друзья Лукасинью бестолково суетятся, потерянные и задвинутые на второй план. Их лунная гонка и то, как Лукасинью спас Коджо Асамоа, заслонены
– Как твое имя?
– Марина Кальцаге.
– Работаешь на компанию по ресторанному обслуживанию?
– Я берусь за любую работу. Я инженер… я была инженером по системам управления.
– Теперь ты работаешь на «Корта Элиу».
Лукас протягивает руку. Марина ее берет.
– Поговори с моим братом Карлиньосом. Семейство Корта перед тобой в долгу.
И он уходит. Все еще оцепенев от шока, Марина старается разобраться в случившемся. Корта пытаются перерезать ей глотку – и вот она на них работает. Как же… Корта! Блейк, все будет в порядке. Я достану тебе лекарства. Мы навсегда забудем о жажде. Мы сможем дышать спокойно.
Два
Луна Корта – маленькая шпионка. В Боа-Виста полным-полно мест, где может спрятаться заскучавшая девочка. Луна обнаружила служебный туннель, преследуя бота-уборщика как-то раз долгим утром в Боа-Виста. Как всех лунных детей, ее тянет в туннели и технические лазы. Ни один взрослый здесь не поместится, вот и славно – места для пряток должны быть в секрете от всех. Лаз сделался тесноватым с той поры, как Луна впервые пробралась в него и поняла, что может заглядывать в личную комнату матери и, если затаит дыхание, подслушивать. Луна ерзает, устраиваясь в пространстве позади глаз Ошоси, охотника и защитника, словно узелок в пазухе его носа.
– Они приставили нож к моему горлу.
Ее отец что-то говорит, она не может расслышать. Извивается, чтобы придвинуться ближе к вентиляционной решетке. Вверх, вокруг ее лица, бьют пыльные лучи света.
– Они приставили нож к моему горлу, Рафа!
Луна видит, как мать касается шеи пальцами, трогает лезвие ножа в своих воспоминаниях.
– Это всего лишь меры безопасности.
– Они бы меня убили?
Луна снова передвигается так, чтобы в узкой смотровой щели появились оба ее родителя. Отец сидит на кровати. Он выглядит маленьким, съеженным, как сдувшийся и поблекший аэростат.
– Они нас защищали. Любой, кто не Корта, оказался под подозрением.
– Аманда Сунь – не Корта. Я не видела ножа у ее горла.
– Муха. Все знают, что ваши люди используют биологическое оружие.
– «Ваши люди».
– Те, кто связаны с Асамоа.
– На вечеринке были и другие Асамоа. Абена Маану, например. Я не видела, чтобы к ее горлу приставили нож. Ты имел в виду всех моих людей или только некоторых?
– Зачем ты это делаешь?
– Потому что твои люди, Рафа, приставили нож к моему горлу. И я не слышу от тебя ничего, что свидетельствовало бы о том, что они бы меня не зарезали.
– Я бы никогда не позволил им это
– Если бы твоя мать отдала приказ, ты бы их остановил?
– Я бу-хвэджан «Корта Элиу».
– Не оскорбляй меня, Рафа.
– Я сержусь из-за того, что наша охрана приставила нож к твоему горлу. Я сержусь из-за того, что ты оказалась под подозрением. Я в ярости, но ты же знаешь, как мы тут живем.
– Да. Что ж, возможно, я не хочу здесь жить.
Луна видит, как Рафа вскидывает глаза.
– Я знаю, как мы живем в Тве. Это хорошее место, Тве. Это безопасное место. Там мои люди, Рафа. Я хочу отвезти туда Луну.
Луна ахает. Лаз такой тесный, что она не может прижать ладони ко рту в попытке заглушить звук. Они могли услышать. Хотя… В Боа-Виста и так полным-полно охов и шепотов.
Рафа вскакивает. Когда он сердится, то подходит близко, на расстояние вздоха. На расстояние плевка в лицо. Лусика Асамоа не отступает.
– Ты не заберешь Луну.
– Здесь она не в безопасности.
– Мои дети остаются со мной.
– Твои дети?
– Ты разве не читала никах? Или тебе слишком не терпелось прыгнуть в постель к наиболее вероятному наследнику «Корта Элиу»?
– Рафа. Нет. Не говори этого. Не опускайся до такого. Это на тебя не похоже.
Гнев Рафы теперь разгорелся. Гнев – его грех. Другая сторона его приветливости: он легко смеется, забавляется, занимается любовью. Легко приходит в ярость.
– Знаешь что? Возможно, твои люди планировали…
– Рафа. Прекрати. – Лусика прижимает пальцы к губам Рафы. Она знает, что приливы и отливы его ярости одинаково быстры. – Я бы никогда, ни за что не стала интриговать против тебя – ни я, ни мои люди – ради того, чтобы заполучить нашу дочь.
– Луна остается со мной.
– Да. Но я – нет.
– Я не хочу, чтобы ты уходила. Это твой дом. Со мной. С Луной.
– Здесь небезопасно для меня. Для Луны здесь небезопасно. Однако никах не позволит мне ее забрать. Если бы ты хоть раз попросил прощения за то, что ваши эскольты приставили нож к моему горлу, все могло быть иначе. Ты рассердился. Ты не извинился.
Теперь ее отец говорит, но Луна не слышит его слов. Она ничего не слышит, кроме шума внутри головы – это звук, с которым наступает худшая из всех вещей в мире. Ее мамайн уходит. Что-то сжимается в груди. Голова кружится от ужасного свиста, как будто воздух и жизнь утекают прочь. Луна выбирается из закутка в голове Ошоси, ползет прочь от потайного местечка, в котором подслушала слишком многое. Она исцарапала туфельки и порвала свое платье от Пьера Кардена о грубый камень.
После дождя мертвые бабочки превратились в мусор на поверхности воды. По краям водоемов их крылья образуют лазурную пену. Луна Корта сидит среди трупов.
– Эй-эй-эй, что случилось? – Лусика Асамоа приседает возле дочери.
– Бабочки умерли.
– Они живут недолго. Всего день.
– Они мне нравились. Они были милые. Это несправедливо.
– Мы такими их создаем.
Лусика скидывает туфли и садится на камень рядом с Луной. Болтает ступнями в воде. Синие крылья прилипают к ее темным ногам.