Новая Модель Вселенной
Шрифт:
Джняна-йога учит тому, что истиной для человека может быть только то, что он ощутил как истину. Кроме того, она учит человека, проверяя одну истину другой, медленно восходить к вершине знания, не теряя из виду точку отправления и то и дело возвращаясь к ней, чтобы обеспечить правильную ориентацию.
Джняна-йога учит, что истины, которые выявлены логическим путем, воспитанным на наблюдениях этого трехмерного мира, вовсе не являются истинами с точки зрения высшего сознания.
Джняна-йога учит человека не верить себе, не верить своим ощущениям, представлениям, понятиям, идеям, мыслям и словам; и более всего не верить словам, проверять все и осматриваться на каждом шагу, сопоставляя с показаниями опыта и с фундаментальными
Вплоть до настоящего времени идеи джняна-йоги передаются только в символической форме. Образы индийских божеств и фигуры индийской мифологии содержат многие идеи джняна-йоги, но понимание их требует устных объяснений и комментариев.
Изучать джняна-йогу по книгам невозможно, потому что существует целая серия принципов, которые никогда не объясняются в письменном виде. Указания на эти принципы, даже некоторые из их определений можно найти в книгах, но эти указания понятны только тем, кто уже прошел непосредственное обучение. Трудность понимания этих принципов особенно велика, так как уяснить их умом недостаточно: необходимо научиться применять их и пользоваться ими для подразделения и классификации не только абстрактных идей, но и конкретных вещей и событий, с которыми человек сталкивается в жизни.
Идея дхармы в одном из своих значений в индийской философии является введением в изучение одного из таких принципов, который можно назвать принципом относительности.
Однако принцип относительности в науке йоги не имеет ничего общего с принципом относительности в современной физике; и он изучается в применении не к одному классу феноменов, а ко всем явлениям вселенной; таким образом, пронизывая собою все, он связывает все в единое целое.
* * *
Все сказанное выше – это краткая сумма того, что можно узнать о йоге из общедоступной литературы на европейских языках. Однако для того, чтобы правильно понять смысл и значение разных йог, необходимо уяснить, что все пять йог и каждая из них в отдельности представляют собой сокращенное и приспособленное для разных типов людей изложение одного и того же общего принципа. Этой системе обучают устно в особых школах, которые отличаются от школ йоги в такой же степени, в какой школы йоги отличаются от монастырей.
Система эта не имеет названия, и она никогда не была известна во внешнем мире; лишь изредка намеки на нее встречаются в восточных писаниях. Многое из того, что приписывают йоге, в действительности принадлежит этой системе. В то же время в ней нельзя видеть соединение пяти йог. Все йоги произошли из нее, и каждая в известном смысле является ее односторонним пониманием. Одно из таких пониманий шире, другое уже, – но все они объясняют одну и ту же систему. Соединение всех пяти йог не воссоздает ее, потому что она содержит много таких идей, принципов и методов, которые не входят ни в одну из йог.
Отрывки из этой системы, насколько автору удалось с ними познакомиться, будут представлены в книге «Человек и мир, в котором он живет». Книга эта готовится к печати.
1912-1934
ОБ ИЗУЧЕНИИ СНОВ И ГИПНОТИЗМЕ
Пожалуй, самые первые мои интересные впечатления моей жизни пришли из мира снов. С детских лет мир снов привлекал меня, заставлял искать объяснений его непостижимых явлений; и я старался установить взаимоотношения между реальным и нереальным в снах. Со снами у меня связаны совершенно необъяснимые переживания. Еще ребенком я несколько раз просыпался с таким сильным чувством, что пережил нечто удивительное и захватывающее, что все известное мне до сих пор, все, что я видел и с чем соприкасался в жизни, казалось недостойным внимания, лишенным всякого интереса. Кроме того, меня всегда поражали повторяющиеся сны, которые протекали в одной и той же форме, в одной обстановке, приводили к одинаковым результатам, к одному концу – и вызывали у меня одинаковое чувство.
Около 1900 года, когда я прочел о снах почти все, что мог найти в психологической литературе,* я решил наблюдать свои сны систематически.
* Здесь необходимо сделать одно замечание. Говоря о литературе, посвящённой снам, я не имею в виду так называемый психоанализ, т.е. теорию Фрейда и его последователей – Юнга, Адлера и других. Причина этого, во-первых, в том, что в то время, когда я заинтересовался снами, психоанализ ещё не существовал или был мало известен. Во-вторых, как я впоследствии убедился, в психоанализе нет и не было ничего ценного; ничто не заставит меня изменить мои выводы, даже если они противоречат психоанализу.
Чтобы не возвращаться больше к этому вопросу, я хочу отметить, что и другие стороны психоанализа (а не только его неудачи в исследовании снов) так же слабы и зачастую вредны: они слишком многое обещают, и находятся люди, которые верят этим обещаниям – вследствие чего совершенно утрачивают способность отличать реальное от иллюзорного.
Психоанализ сослужил психологии единственную службу: он сформулировал принцип необходимости всё новых и новых наблюдений в тех областях, которые до сих пор психологией не изучались. Но именно этому принципу сам психоанализ и не последовал, ибо, выдвинув на этапе своего зарождения ряд довольно сомнительных гипотез и обобщений, он на следующем этапе догматизировал их и таким образом пресёк какую бы то ни было возможность дальнейшего развития. Специфическая «психоаналитическая» терминология, возникшая из этих догматических гипотез и превратившаяся в своеобразный жаргон, помогает нам распознавать приверженцев психоанализа и их последователей, как бы они себя ни называли и как бы ни старались отрицать связь между разными школами психоанализа и их происхождением из общего источника.
Характерная черта этого жаргона – обилие в нём слов, относящихся к несуществующим явлениям, которые последователи психоанализа полагают реальными. На воображаемом существовании этих явлений и на их воображаемых взаимоотношениях психоанализ построил сложнейшую систему, нечто вроде «естественной философии» начала XIX века; эта система отчасти напоминает некоторые средневековые системы, также занимавшиеся описанием и классификацией несуществующих явлений, например, очень точные и подробные «демонологии».