Новая особь
Шрифт:
Едва Людвиг успел обратиться к провожатым в форме, как они уже принялись изучать замочный отсек на предмет взлома. Осознав, что у них с собой нет ничего подходящего, что хоть мало-мальски сгодилось бы за отмычку, охранники принялись высаживать дверь.
Один из них, с целью снизить вибрацию, всем своим весом уперся в центр двери, а второй, тот, что был раза в два массивней другого, предварительно отойдя на пару шагов назад, устремившись всей своей массой вперед, врезался плечом, как оказалось в незначительную преграду.
Под сопровождение звуков: ломающейся древесины и
Людвиг, толкнув ее, разочарованно уставился на захламленное пространство, открывшееся взору. Света в комнате не было, а прямо напротив уже вошедших в комнату людей, там, где раньше было застекленное окно, красовались лишь остатки рваной занавески, взбалмошно колыхающейся на ветру, и изрядно деформированная оконная рама.
Подойдя к выключателю, один из охранников вознамерился включить свет, но Людвиг, заметив разбитые в плафонах лампочки, остерегаясь возможности возникновения короткого замыкания, вовремя остановил действие мужчины.
— А это, что за гадость? — неожиданно произнес более крупный мужчина — в полицейской форме. Подняв — попавшуюся под ноги — находку, он, немного повернувшись к свету, доносящемуся из коридора, с выпученными от ужаса глазами определил найденный предмет.
Охранник сперва не поверил свои глазам, но когда осознал, что держит в руках большой палец человеческой ноги, выкрикнув самое бранное слово, на которое только мог сподобиться, судорожно отбросил окровавленный фрагмент отсутствующей ноги. А после поспешил вытереть запачканные пальцы об, и без того заляпанные кровью, когда-то бывшие белыми простыни.
Все трое уставились на, кажущийся в темноте, необычно раскрашенный пол.
Глаза мужчин уже стали постепенно привыкать к полумраку и их мозгу начали открываться более четкие, сопутствующие разрушенной обстановке, волнительные подробности. Темные пятна, повсеместно покрывающие пол, являлись не чем иным, как человеческой кровью. Ко всему прочему, в комнате присутствовал легкий металлический запашок, который, в свою очередь, контрастировал с омерзительным резким запахом гниющей плоти.
— Я больше не могу здесь оставаться! — выкрикнул один из охранников, чем и подтвердил желание остальных поскорее убраться оттуда.
Практически синхронно развернувшись на каблуках, трое вознамерились незамедлительно покинуть «комнату пыток». Желание уйти прочь, по крайней мере, у двух охранников, оборвалось так же стремительно, как и сама их жизнь. Пара, материализовавшихся из-за разбитого окна, заостренных на концах придатков, пронзила грудные клетки мужчин, находившихся по обе стороны от Людвига, и через мгновение, уже мертвые, они исчезли за окном — в дождливой темноте улицы.
Ошарашенный происходящим, консьерж, в нерешительной попытке бежать, споткнулся об кожаный кейс, валяющийся на полу, и сам грохнулся на пол. Зашлепав руками и ногами по влажному окровавленному полу, ему удалось выползти в освещенный коридор. Дверь противоположной комнаты открылась, и оттуда показалось лицо миллионерши Мередит.
Завидев окровавленную ладонь, тянущуюся к ней, женщина преклонного возраста, громко закричав, захлопнула дверь.
— Старая
Людвиг, дотянувшись до дверной ручки комнаты миллионерши, с трудом поднялся на ноги и поспешил к лифту.
Как назло, обе кабины были слишком далеко от восьмого этажа, а терпение Людвига, в сложившейся ситуации, оставляло желать лучшего. Один из лифтов, судя по свечению, над запертыми створками шахты, цифры «1», двигался по направлению в холл. Другой же лифт находился на самом верхнем этаже и, несмотря на то, что он не был занят, все же не реагировал на команды вызывающей кнопки.
Молодой консьерж расслаблено уперся лбом в свою тощую руку, горизонтально расположенную на гранитной стене, и принялся ждать, когда, как он предполагал, человек, удерживающий лифт, наконец, спустится к нему.
Время неумолимо шло, а лифт все оставался на прежнем месте, а тот, который ранее спустился вниз, так же как и верхний, неподвижно застыл, но в районе первого этажа.
Наконец, собравшись с мыслями, Людвиг решил попытать счастье на лестничной площадке, но, подбежав и с силой дернув ручку двери, обнаружил, что та заперта. Быстро зашарив по карманам, предприимчивый консьерж с горечью осознал, что ключа у него нет. «Наверное, оставил за стойкой», — подумал он.
Изначально зародившаяся паника слегка утихомирилась. «Как бы там ни было, — в уме рассуждал Людвиг. — С противоположной стороны дверь открывается без ключа и если лифты сломались, то возможно, рано или поздно, кто-то поднимется сюда по лестнице».
Вернувшись к лифтам, он продолжил раздраженно нажимать автоматизированные кнопки вызова. Прежний результат, его утомительных действий, не знаменовался новыми достижениями. Лифты были непоколебимы и как заговоренные располагались на своих местах, даже и для приличия не шелохнувшись.
— Все-таки надо позвонить, ведь так не может долго продолжаться, — беспокойно, в полголоса, произнес консьерж, и собирался было постучать в дверь ближайшего постояльца, как вдруг свет в коридоре замигал. Спустя несколько секунд исправная подача электроэнергии восстановилась.
— Чертовщина какая-то, — напряженно вздохнул Людвиг, а вскоре до его слуха донесся подозрительный скрежет в одной из лифтовых шахт.
Консьерж, подойдя поближе, прильнул ухом к створчатой лифтовой двери и внимательно прислушался. Постепенно нарастающий — свистящий — металлический звук вызывал у молодого человека не самое приятное впечатление. Чувство беспокойства — все возрастало, как и всеобъемлющий свистящий звук в скованном пространстве шахты. Мимолетно промчавшиеся, по другую сторону створок, человеческие вопли, из пролетевшего вниз, с большой скоростью, лифта, заставив Людвига импульсивно отпрыгнуть, растворились в глубине шахты, а секунду спустя, сразу после мерзкого скрежета отказавших тормозов, и вовсе затихли.