Новая реальность

Писаренко Владислав Александрович

— Бывает, — Лёша кисло поджал губы, припомнив с полдюжины приступов за последние пару дней.

— Не так давно ко мне стали обращаться члены экипажа с жалобами о нарушении сна, головных болях и обмороках. И таких жалоб становиться всё больше. Некоторые не спали нормально по 2–3 дня!

— Чем это вызвано?

— Предполагаю, что в этом виновны постоянные гиперпрыжки.

— Но гиперпрыжки же совершенно безопасны, — немного неуверенно возразил Алексей. — Ведь так же написано в медицинской базе данных?

— Да, так

там написано, — Руперт согласно кивнул. — Но до нас люди не совершали такое количество прыжков подряд за столь короткое время.

— Хорошо, допустим, что виноваты гиперпрыжки, тем более, что других причин, вроде как, и нет… — Романенко помедлил. — Можно как-нибудь устранить эти побочные эффекты? — он с надеждой взглянул на доктора.

— Я ещё не нашёл такого способа, поэтому пока настоятельно рекомендую совершать прыжки с интервалом не меньше 30–40 минут, — строго ответил Штейн.

— А что будет, если продолжать прыжки в том же темпе?

— Боюсь, что это может закончиться смертью некоторых, особо чувствительных к прыжкам членов экипажа.

— Это портит все наши планы! — Романенко, стиснув зубы, слез с койки.

— Мы с доктором Смитом уже работаем над решением проблемы, но у нас пока что недостаточно данных по влиянию прыжков на организм человека.

— Очень на вас надеюсь. А пока я действительно прикажу уменьшить частоту прыжков. Не хватало ещё загубить пол экипажа.

— Весьма вам благодарен, я постараюсь ускорить процесс насколько это возможно, — Руперт проводил Алексея к выходу из медотсека.

«Феникс».

— Доктор, как она? — спросил Озимцев у Генри.

Они оба стояли перед койкой, на которой лежала бледная Светлана.

— В коме, — коротко ответил Смит. — Мне удалось остановить распад клеток её головного мозга, но это ненадолго.

— Распад клеток? — голос Геннадия дрогнул против его воли. — Доктор, что с ней происходит?

— Вы должны знать, что в последнее время это уже не первый случай внезапной потери сознания среди членов экипажа. Однако, это первый настолько серьёзный. Я посоветовался с доктором Штейном, и мы пришли к выводу, что в этом виноваты частые гиперпрыжки.

— Но они же безвредны, разве нет?

— В малом количестве — да. Точнее, не так… Они вредны, но в малом количестве не имеют значимого влияния на организм. А вот частые прыжки — это уже другое дело. Сами по себе они создают мощные кратковременные всплески подпространственной энергии. При частом воздействии на мозг она вызывает деструктивные процессы, нарушения сна, расстройство психики, быструю утомляемость и так далее, вплоть до полного разрушения нейронных связей и последующей смерти, — подытожил Смит.

— Просто великолепно, — вздохнул Гена, ещё раз взглянув на лежащую в койке Светлану. — Есть рекомендации по дальнейшим действиям?

— Необходимо увеличить интервалы между прыжками минимум

до 30–40 минут, чтобы предотвратить усугубление ситуации. Мы уже работаем над лекарством, но нам нужно время, а до этого желательно не гнать лошадей.

— Вас понял, пойду, распоряжусь, — Озимцев направился к выходу.

— Не волнуйтесь, всё будет в порядке, — вслед ему заверил Генри.

7 часов спустя.

— Капитан, вы не могли бы подойти ко мне? — донёсся из динамиков голос Генри Смита.

— Уже иду, — Гена тут же поднялся со своего кресла, а через несколько минут уже вошёл в медотсек.

— Мы с Рупертом синтезировали лекарство против гиперпрыжковой болезни, как мы решили её назвать. Я счёл, что вам стоит взглянуть на результат.

— И каков он?

— Я ввёл лекарство Светлане и…

— Где я? — со стороны койки Светланы раздался слабый голос.

Гена повернулся туда, и увидел Новицкую, в сознании, смотрящую на него.

— И показатели работы её мозга за последние полчаса значительно улучшились. Побочных эффектов не наблюдается, — закончил довольный Смит.

Гена одобрительно кивнул, и подошёл к Свете.

— Ты в медотсеке, — ответил Озимцев. — Ничего страшного, ты всего лишь потеряла сознание.

— Потеряла сознание? — Новицкая соображала ещё не очень хорошо, как после крепкого сна. Она попыталась встать.

— Лежите, лежите, — поторопился остановить её доктор. — Вы ещё слишком слабы. У вас была гиперпрыжковая болезнь. Не буду пока что нагружать вас деталями, скажу только, что, к счастью, нам удалось найти лекарство и остановить её прогрессирование, так что вы скоро поправитесь. Капитан, — он обратился к Озимцеву, — думаю, это лекарство стоит немедленно ввести всем членам экипажа.

— Абсолютно согласен. Прошу вас организовать всеобщую вакцинацию как можно скорее. Тогда мы сможем, наконец, продолжить путь в нормальном темпе.

— Однако спешу вас предупредить, что это лекарство — не панацея. Оно не сможет без конца восстанавливать разрушенные нейронные связи. При слишком длительном воздействии подпространственной энергии они погибнут, несмотря ни на какие ухищрения.

— Насколько длительном? — поинтересовался Геннадий.

— Ну, скажем, прыжков этак 3–3.5 тысячи, — прикинул в уме Генри.

— До креатонцев их осталось всего несколько сотен, но вот на обратный путь… В любом случае, начинайте вакцинацию, а там попробуем что-то придумать.

Через 2 часа все члены экипажа на обоих кораблях прошли вакцинацию, после чего «Астерион» и «Феникс» вернулись к максимально быстрому темпу совершения прыжков.

Примерно в это же время на мостике к Алексею подошёл Салливан.

— Капитан, — он протянул Алексею планшет. — Я тут немного поработал с тем, что вы принесли со «Спринтера», не так много удалось выяснить, но… В общем, смотрите сами.