Новая родина
Шрифт:
Потом отозвали — в один день! — дирижабль и биодесант. Ревякин был открыто огорчен и оставил адрес; Евгеньев тоже попрощался очень тепло. И уже на следующий день Игорь понял вдруг — он свое дело сделал. Именно — сделал. И как-то очень быстро все успокоилось — рассосался штаб, рассеялись команды. Закон делократии! Вот только он-то, Игорь, оказался не у дел словно в безвоздушном пространстве. Резко иссякли потоки визитов — обычных и стерео — факсов и прочего — и в этом Игорю увиделось что-то до слез оскорбительное. Пошевелилась даже мыслишка: с ним «водились», пока он был нужен, а
Да, конечно. Оставались Борька, Женька, Степка, Зиг, Катька с Ленкой… Но Зигфрид прочно засел в Фелькишер Ланд, даже визитами по стерео не баловал. А остальные… Игорь понял вдруг (или придумал себе это понимание, но все равно обидно!), что у них слишком много своих — школьных, отрядных — дел. И эти дела в небольшой станице отсекли его от них тонюсенькой и прозрачной, но прочной стенкой. Нет, они болтали, занимались спортом, иногда собирались то тут, то там… а потом делились, расходясь. Их — четверо (или две пары). И он — один. Борьку вообще подмяли дела отряда, да и год в школе — последний…
Степка… Он — да! — оставался. До вчерашнего утра. В очередной раз не ночевал — явился, когда Игорь поднялся и рассматривал (почти с отвращением!) красиво изданную подборку карт, присланную из Озерного с благодарственной подписью Довженко-Змая.
— Ты где был? — рассеянно спросил Игорь, отметив, что Степка забрызган грязью.
— Я? — тот помялся у входа, потом ответил, толкнув ногой робота-уборщика, устремившегося к его ботинкам. — Я из Фелькишер Ланд.
— Ясно, — отозвался Игорь. Я внезапно понял, что хочет оказать Степка. Но молчал, пока тот не выругался шепотом и не продолжил немного агрессивно:
— Ты только не думай!..
— Не могу, — усмехнулся Игорь. Степка опешил:
— Чего?
— Не думать, — пояснил Игорь. — Переехать хочешь?
Степка обмяк. Махнул рукой, снял мокрую куртку, прошел в комнату и рухнул в кресло. Робот тут же атаковал оставленные им следы, Степка снова пнул его со словами:
— Ничего я не хочу, потому что получаюсь паршивый предатель. Для тебя. Столько твердил тебе, что никуда, а сам…
— Дурак ты, — лениво отозвался Игорь, садясь напротив. Степка посмотрел недоумевающе. — Тебе повезло, а ты разную ерунду городишь. Ну куда ты со мной? А у германцев тебе будет хорошо.
— Понимаешь, Игорях, — жалобно сказал Степка и, вздохнув, с плел пальцы. — Понимаешь, — повторил он, — ну люблю я ее. А она меня… Мы пожениться договорились… И еще вместе учиться пойдем, на дорожников… а ее родители ко мне — как к родному…
— Ну и хорошо, — кивнул Игорь.
— Но ты-то!.. — выкрикнул Степка.
— Я через полгода улечу, — напомнил Игорь. — И в самом деле, не можешь ведь ты всю жизнь быть моим оруженосцем… Вот что, давай-ка тебе документы сделаем!
За час (Степка покаянно молчал, ежась в кресле) изготовил другу документально подтвержденную биографию и задел на будущее. А потом проводил на станцию ДЭКа, идущего в Нойе Аахен.
И вернулся в свои комнаты. Теперь — совсем пустые…
…Вот почему вечером 30-го просинца 202 года Г.Э. Игорь Муромцев
Просто ничего не хотелось. Только — неожиданно и остро — резануло желание поговорить с мамой. Как угодно. Любой ценой. Игорь подбежал к окну, распахнул его, открытым ртом втянул холодный дождливый воздух и поднял лицо к небу, где, за тучами, за атмосферой, в бесконечной пустоте, не имевшей ни температуры, ни цвета, ни запаха, невероятно далеко… Он сгреб ладонью с подоконника мокрые подтеки, размазал по лицу холодную воду и, захлопнув окно, вернулся к рабочему столу.
Можно было заставить себя усесться за работу над аспирантской. В сущности, материалы были уже почти все, утром Лиманский доставил еще новые…
Нет, не сиделось и не работалось. Да что такое, в самом деле?! Ну и расклеился!
Но вместо того, чтобы взбодриться, Игорь отволокся в спальню и хлопнулся на кровать. Мысли сделались окончательно горькими. Никому он на фиг не нужен, вот и вся истина.
Странные мысли. Чужие какие-то.
С этим вялым соображением он отрубился…
…Игорь проспал недолго — часа три — и проснулся глубокой ночью. Дождь прекратился, Игорь видел, что во многих домах станицы горят огни — там готовились к завтрашнему… а, нет, сегодняшнему уже Новому Году. Он тоже забыл выключить свет…
Среди сообщений прибавилось несколько поздравлений — Игорь перебрал их лениво, решив прочитать потом. Набрал программу автоматических ответов. А может, слетать куда-нибудь на север соседнего континента — в места, про которые рассказывал Борька, где лежит настоящий снег, а его никто не знает в лицо? Прямо сейчас махнуть в Прибой, там потребовать «джет» — и вперед. К полудню можно забраться куда-нибудь, куда — не важно. Праздник-то будет везде, никто не спросит, откуда взялся еще один мальчишка…
Нет. Неохота. Вообще ничего неохота.
Честное слово, он сам от себя не ожидал такой обиды!
И неужели все большие дела для сделавшего их кончаются вот этим — усталым, обиженным одиночеством в кабинете с наградами и ненужными поздравлениями и приглашениями?!
В пятнадцать лет?!
НЕ ХОЧУ!!!
Но, наверное, сон все-таки помог. По крайней мере, Игорь вновь начал спокойно и деловито разбираться в происходящем.
— А ведь я, — сказал он вслух, — вовсе не из-за того дурака валяю, что мне обидно. Мне… мне просто скучно! — закончил он с удивлением.
Все, хватит, подумал Игорь. Так можно придти в выводу, что ты есть непонятый всеми центр Вселенной, а всё остальное — плод твоего могучего сознания. Солипсизьм называется. Праздники кончатся — пойду на улицу с табличкой "ИЩУ РАБОТУ!" Тому же Лиманскому не может не быть нужен еще один геолог. Или лингвист. Или военный инженер. Или оператор видеосистем. Или на худой конец фельдшер.
Приняв такое решение, Игорь слегка повеселел. В конце концов, он и вправду сделал свое дело и сделал хорошо… Покомандовал — теперь будет подчиняться.