Новая родня
Шрифт:
— Отец меня ждёт, это ясно. Не то что твой: раз он написал, что в танке тесно, значит, там тебе делать нечего…
— Тесно от боеприпасов… Он всегда запасливым был, из всех трактористов самый запасливый. Наверно, два боекомплекта берёт.
— Ну, уж это его дело… А в разведке — это не в стальном ящике на колёсах, там всем места хватит. В поле — на воле, в лесу — на весу!
Мальчишки засмеялись.
Потом почитали ещё раз то место, где Учайкин очень хитро, как опытный солдат, соблюдая военную тайну, сумел всё-таки сказать, где он воюет. По всему выходило,
— Мы по очереди будем с ним в разведку ходить, если двоих сразу не возьмёт, чтобы пёред глазами не мельтешили, — сказал Мика.
— Ладно, один будет впереди его действовать, а другой в тылу обеспечивать… Теплом, едой, сухими портянками, как на охоте, — соглашался Юка.:
— Ну — конечно, как в хорошей бригаде — бригадир и два подручных.
И мальчишки примолкают, поглядывая на уползающую из-под полозьев дорогу, отмеченную рыжими катыхами.
Перед ними встают воображаемые картины их военных подвигов.
И вдруг кто-то прыг к ним в сани. Завернулся тулупом и говорит:
— А я знаю, о чём вы тут шептались! А я знаю!
Это была Светлана, самая главная зазнайка из всех курмышских девчонок, по прозвищу «А я знаю».
— Ничего ты не знаешь!
— А хотите, крикну на весь обоз, что я знаю?!
— Попробуй только!
— Попросите — промолчу.
Ох, как захотелось наподдать ей, но ребята сдержались, вспомнив, что разведчику нужней всего терпение и выдержка. Эта противная Светка и раньше задавалась оттого, что она ростом выше всех в классе. Даже на рослого Юку она поглядывала свысока, а про Мику и говорить нечего. Особенно теперь зазналась, когда ей доверили разносить письма. На правах письмоносца она и увязалась вместе с обозом получить почту прямо с поезда. Противная девчонка!
За каждое отцовское письмо Мике приходилось перед ней танцевать. Столкнуть бы её с саней да посмотреть, как она попляшет на своих длинных ногах вслед за обозом!
Взглянув на дорогу, Мика так и подскочил. Обоз догонял Кудлай. Он мчался изо всех сил, высунув красный язык, для охлаждения то и дело хватая снег. Значит, вырвался. Этого ещё недоставало!
КТО С ВОЙНЫ, А КТО НА ВОЙНУ
Эшелон стоял не на станции, а на ветке, уходящей к лесозаготовкам. Не все вагоны были обозначены красными крестами, из некоторых простых теплушек шёл дымок, извещая, что и там люди.
Председательница колхоза подъехала к единственному пассажирскому вагону в конце состава. Навстречу вышел военный в очках и, несмотря на мороз, в фуражке. Он стал командовать погрузкой раненых на подводы. У него на петлицах были изображены какие-то таинственные знаки вроде змей. Санитары и медицинские сёстры называли его «товарищ военврач второго ранга».
Вид у него был такой строгий, что лучше было держаться подальше, не попадаться ему на глаза. Но, как нарочно, он то и дело натыкался на ребят.
— Кто доверил носилки детям? Уронят, а раненый в гипсе! Это ваша собака, ребята? А ну уберите её прочь, чтобы она лежачих не вздумала облизывать!
Ребят
У Юки за спиной висел мешок, набитый сухарями и салом, а Мика сжимал в кармане острый нож, сделанный из косы. Им удобно будет резать телефонные провода фашистов, а при случае и снимать часовых…
И вот только будущие герои облюбовали тёмный большой вагон с двойными нарами и кучей старой соломы, только Мика стал проделывать лаз поглубже в дальний угол, очкастый со змеёй на петлицах тут как тут:
— Вам что здесь нужно?
— Соломки на подводы постелить! — нашёлся Юка.
— Ф-фу, она же грязная, гнойная! Вы что, лентяи, не могли из колхоза свежей захватить?
Ну вот, ни за что ни про что попали в лентяи и не попали в облюбованную теплушку. Пришлось напустить на себя простецкий вид и отступить.
И хорошо, что не забрались ни в этот вагон, ни в другие. Когда ребята снова заглянули в приоткрытый вагон, из которого уже выгрузили раненых, их заметил какой-то железнодорожник. Он звонко постучал молоточком по колесу и спросил:
— Вы что тут околачиваетесь? Ехать, что ли, надо? Куда вам?
Ребята неопределенно хмыкнули:
— Нам недалеко…
— А денег на билет нет? Вижу-вижу. Но этот поезд никуда не пойдёт. Его в депо, на дезинфекцию.
И пошёл дальше, весело постукивая. А ребята; поспешили к какому-то эшелону, стоявшему на первом пути у «вокзала. Впереди него пыхтел паровоз.
Подбегая к платформе, они вдруг увидели Светлану с полной сумкой. Эта настырная девчонка приловчилась получать письма и газеты прямо из почтового вагона. Специально для этого помогала почтовикам разбирать их и сама выуживала те, что адресованы в Кур-мыши.
Вот и сейчас она шла довольная собой, пританцовывая на своих длинных ногах, как журавлиха.
Столкнувшись с ребятами, которые спешили на поезд, Светлана равнодушно пропустила Юку с мешком, не закричала: «А я знаю», а Мику вдруг остановила повелительным жестом:
— Учайкин, пляши!
Мика хотел дать ей тычка, чтоб не важничала, но заметил в её руке заветный фронтовой треугольничек.
«От отца», — толкнуло его в сердце, и, не раздумывая, Мика пустился в пляс.
— Ах, ти-ли-ти-ли, быстрей, весточка, лети! — приговаривала ему в лад Светлана.
Это была радостная весточка из действующей армии: значит, пославший её жив, действует!
И Мика, выкинув несколько коленец вприсядку, ловко схватил письмо.
Светлана, стукнув его по шапке — была у неё такая противная привычка — походя нахлобучивать шапки на глаза мальчишкам, которые ниже её ростом, — направилась к обозу, даже не спросив, куда это поспешают ребята. Ей было не до них, она была полна письмами. И какими: ни одной похоронки, всё треугольнички от живых! >