Новая Россия в постели

Тополь Эдуард Владимирович

«…самое интересное, что обо всех моих романах знает мой муж. Он даже знает, когда я иду на свидание с очередным любовником, и то, как мы занимаемся любовью и сколько раз. Он меня расспрашивает о малейших деталях, это его заводит и он становится очень страстным, темпераментным и занимается со мной любовью сам. Как женщину и мать он меня уважает. Ни разу не ударил, не оскорбил, не унизил, не обидел. И детей заставляет относиться ко мне с уважением. Я знаю, что я делаю большой грех, но остановиться не могу. В моей душе правит дьявол, сжигая ее изнутри. Как выйти из этого тупика? Ведь проходит время, и меня тянет на сторону. А искать не надо. Предложения есть всегда, я работаю в мужском коллективе, я заправщица. Я хочу знать, что думают об этом люди. Хороших откликов я, конечно, не жду, но готова выслушать все. Так что пишите. Свое имя я изменила по идейным соображениям. Наташа. Кыргызстан».

«Мне было пять лет, но я была воровкой, которой везло. Научила меня подруга, ей было тринадцать. Научила потому, что никого не было рядом. Мать уходила в загулы, отец развелся с ней, когда мне было шесть месяцев, а умер, когда мне было три года. Долгие недели

я была одна и кормила себя и свою младшую сестру тем, что воровала из магазинов. Однажды летом, когда начало темнеть, к нам постучались в дверь, но она была заперта матерью, которая ушла со своими собутыльниками. Моя сестра уже спала. Они влезли в окно, их было двое, оба были пьяные. Один остался на кухне, а второй прошел в комнату, где спали я и сестра. Он заговорил со мной, сказал, что хочет рассказать мне сказку. Потом изнасиловал меня, мне было семь лет, и лучше бы я забыла это. Но мне вечно все напоминают, бабуля говорит: „Бедненькая, ты не сможешь иметь детей, он испакостил тебя“. Его посадили, мать лишили родительских прав и на год лишили свободы, сестру удочерили, а я год пролежала в больнице. Позже меня хотели отправить в детдом, но взяла бабуля, ей не давали квартиру матери без меня. Пошла учиться в интернат для сирот, а по воскресеньям ездила домой, где жил вместе с бабулей дед, не родной нам. Все было более или менее до того, как я перешла в третий класс: Дед не обращал на меня внимания, но вот пришло лето, мы были одни, дед завел меня в свою комнату и сказал, что мне не будет больно, а если я кому-нибудь расскажу, то он скажет, что я сама пришла к нему. Потом бабуля приезжала в интернат и доводила меня до слез своими упреками, что я не хочу приезжать и помогать ей по дому. А я боялась ехать туда, ведь там был он. Прошли годы, он умер, у матери другая семья, я закончила школу и поступила в училище, но у меня так и не было друга, хотя я очень хотела любить и быть любимой. Однажды два парня подвозили меня с подругой домой из кинотеатра, но там, где нам нужно было выйти, они не остановились, проехали дальше. Потом подруга с одним парнем ушла, а я все время нервничала, тряслись коленки, и я еле удерживала дрожь по всему телу. Он остановился возле стройки, опустил спинку кресла и привлек меня к себе. Я говорила „нет“ и чувствовала, что не хочу, но не сопротивлялась. Это было первый раз в моей жизни, когда я, наверно, смогла бы как-то отреагировать, но этого не произошло, потому что он был противен и было холодно. Через год все с той же подругой мы возвращались домой из Одессы. В вагоне она познакомилась с парнем, а ночью, когда все в вагоне легли спать, она спряталась от него в другом вагоне, а он и двое его друзей вытолкнули меня в тамбур, друзья стояли по ту сторону двери, а он меня насиловал. И сказал, что нечего было моей подруге строить ему глазки.

Вот и все, о прекрасном человеке я больше не мечтаю. Сначала думала о ребенке, но боюсь подарить ему этот мир, у самой комок в горле. Иркутск».

«Сегодня ровно пять лет, как я познакомился с ней. С человеком, который отдал мне все — свою любовь, доброту, нежность. Я же все пять лет топтал все это. Вчера она уехала. Были моменты счастья и взаимопонимания, но плохого было больше. Она изо всех сил старалась сохранить семью, прощала все, плакала, просила, молила меня стать человеком. Я же считан, что все это может тянуться вечно. Я позволял себе все. Я любил ее любовью собственника, „хозяина“. Она же отдавала себя всю, выполняла все мои капризы. Она заслуживает большую, настоящую любовь. Сейчас я все это понял. Если бы можно было все вернуть! Но уже поздно. Я не смогу позвонить и приехать к ней. Стыдно за всю боль, которую я ей причинил, за все слезы. Девочка моя, будь счастлива, будь любима. Прости меня, если сможешь. Я знаю, что я пропащий человек. Никогда больше любимая и родная женщина не подарит мне свои ласки, не улыбнется мне. В голове пусто, будущего не вижу. Дом стал чужим, все напоминает о ней. Как мне больно, как страшно.

Мужики, любите и цените своих жен. Все вы ходите по краю пропасти, уверенные в себе, думая, что вас будут прощать вечно. Но не дай Бог упасть в эту пропасть. Возврата не будет. За одну минуту вы поймете, что такое настоящая боль. Вы поймете. Херсон».

«Сейчас 12 ночи. Я только что исполнила супружеский долг, а теперь не могу уснуть. Плачу. С моим мужем мы дружили с 17 лет, я дождалась его из армии, и через полтора месяца у нас была первая ночь. Он вполне по-ложительный парень, всегда мне помогал, буквально носил на руках, за неделю покупал по 4 — 5 букетов цветов. Из армии писал почти каждый день полные любви и ласки письма. И что же потом? Забеременела я после первой же ночи, и со временем муж перестал помогать по хозяйству, мне пришлось терпеть и смириться. Особенно это терпение относилось к его пристрастию к пиву и что покрепче. Объясняет это тем, что у него на работе пьют все и он не хочет быть белой вороной в коллективе. Порой мне кажется, что его жена не я, а коллектив. В общем, мне все это опротивело, я возненавидела весь мир. Не понимаю, как такая любовь могла перерасти в эти отношения. Мы живем второй год, а я до сих пор не уверена, что удовольствие, которое я получаю в постели, и есть оргазм. Мне просто бывает приятно и все. Хотя мужа удовлетворяю до изнеможения. Он уснет, а я плачу, вспоминаю все обиды. Пыталась говорить с ним, но он все пропускает мимо ушей, у него все прекрасно, в то время как мне порой не хочется жить. Без него мне очень плохо, а с ним еще хуже. Что это? Помогите, я просто погибаю. Очень боюсь его возненавидеть, ведь у нас такой очаровательный сын. Н. (22 года)».

«В нашей фирме я работаю секретарем-референтом около года. Внешностью Бог не обидел. В свои 19 лет уже 2,5 года замужем, да и среди сотрудников-мужчин пользуюсь успехом (конечно, в рамках разумного). Однажды вечером, когда я уже закончила работу и собиралась домой, мой шеф попросил меня ненадолго задержаться — есть срочная работа. Когда я зашла в его кабинет, то увидела на столике коньяк, фрукты, шоколад. На мой вопрос: „Что за праздник?“ — он ответил: „У меня

сегодня день рождения, мне исполнилось 38 лет. Не составишь ли компанию?“ Я согласилась немного посидеть, мы выпили по рюмочке, разговорились о работе, о семье. Тут зашел его заместитель, присоединился к нам и произнес тост. Я выпила еще рюмку, которую они налили, и в голове все закружилось, приятное тепло разлилось по всему телу, и возникло странное возбуждение. Я поняла, что в коньяк что-то подмешано, но уже плохо соображала — меня всю трясло от желания. Тут наш шеф подошел ко мне и стал обнимать, целовать, и я даже удивилась себе — почему не сопротивляюсь, а, наоборот, отзываюсь на его ласки. Он поднял меня на руки и отнес в комнату отдыха на диван. Когда все было в самом разгаре, в комнату вошел его зам и тоже присоединился. Это было прекрасно, я даже не помню, сколько это продолжалось, потом они отвезли меня на машине домой. На следующее утро мне было стыдно смотреть им обоим в глаза. Вчерашняя картина так четко стояла перед глазами, что становилось жутко, но шеф сказал: «У тебя очень усталый вид, соберись, у нас очень важный прием». Через месяц мне повысили зарплату в два раза. Потом шеф вызвал меня и сказал: «Ты нам обоим очень нравишься. Если хочешь, этого больше не повторится, но я бы советовал тебе подумать о будущем». Вот и все. Не знаю, как быть. Терять такую высокооплачиваемую должность не хочется. Муж работает на заводе, получает мало, но я его очень люблю и понимаю, что, если все откроется, ему будет очень больно… Поволжье».

«У меня, наверно, обычная судьба для одинокой матери. В годы студенчества было много поклонников, а я полюбила женатого мужчину, захотела от него ребенка и родила для себя. Отец ни разу сына не видел. А сын растет, тянется к мужчинам, для него любой — авторитет уже потому, что мужик. Я пыталась устроить свою жизнь, да вот не везет — либо пьющие попадаются, либо просто гулящие. К вам в газету пишут люди, стремящиеся достичь гармонии в сексуальной жизни, а я же мечтаю чуть ли не об импотенте! Очень хочется встретить человека, который не может иметь своих детей и полюбит моего как собственного. Но ведь не будешь тестировать каждого встречного… Владимирская область».

«Я влипла так, что не позавидуешь! Привет! Я пишу потому, что не знаю, что мне делать. Мне 13 лет, и через несколько месяцев я стану матерью! Три недели назад мне приспичило сходить в какой-нибудь модный клуб на клевую дискотеку. Решила и сделала! Умолила родителей отпустить, они уехали на дачу, и после немалых усилий я оделась очень сексуально и оказалась на этой паршивой дискотеке со стольником в кармане. Как только включился магнитофон, я поняла, что меня заметили. Ко мне направились три парня лет 20, но я ничуть не смутилась. И после нескольких танцев с ними (во время танцев они лапали меня вовсю) они предложили „съездить в укромное местечко и немножко побалдеть“. Я знала, что дома меня никто не ждет, к тому же мне не хотелось расставаться с новыми друзьями, и я согласилась. У них были свои мотоциклы, и мы скоро оказались рядом с заброшенным гаражом. Больше мне не хочется все подробно описывать, я и так мало что помню. Там было много людей, и все они имели меня по очереди. Ох! Что они только не делали со мной! В тот злополучный вечер я нюхнула кокаина. Я ведь девочка не малограмотная, и я все прекрасно знаю о гондонах, но посудите сами, как я могла об этом думать и заботиться. Не помню, как добралась до дома. Через два дня я поняла, что я совершенная дура и совершила непоправимую ошибку — забеременела! И сейчас сижу у окна, пишу это письмо и плачу. Мне кажется, что единственный выход — самоубийство. Я умоляю, не отбрасывайте мое письмо. Спасибо! С-Петербург».

«…Муж несколько лет назад занялся бизнесом. Новым русским его назвать нельзя, но живем мы не хуже, а лучше многих — каждый год выезжаем за границу (иногда не один раз). Дочка заканчивает школу, я работаю по специальности. Муж. говорит, что любит, но, к сожалению, только говорит. Дома его не бывает до часу, иногда и до двух ночи. У дочки уже своя жизнь, а я одна целыми днями, да и ночами, хотя у меня есть поклонник. Но он не лучше мужа, у него тоже семья, и он много работает, чтобы заработать деньги — много, много, много денег! Только вот вопрос — зачем? Зачем ему это, если нет главного — любви, счастья, взаимопонимания?

Многие скажут на это — «зажралась». Нет, я не зажралась. Я просто наелась. Наелась этим до остервенения, и хочется выть. Просто выть от одиночества и оттого, что никому не нужна… Москва».

«…А то, что я Вам так свободно пишу об онанизме, тоже имеет свое объяснение. Разумеется, раньше я онанизма стеснялся, поскольку в СССР секса не было, а уж онанизма тем более. И, помнится, я готов был провалиться сквозь землю от стыда, когда однажды так увлекся онанизмом, что не заметил, как из окна дома напротив за мной с огромным интересом наблюдает молодая женщина. Она была старше меня (я был пацан) и готова была, кажется, вылезть из своего окна, чтобы только быть ко мне поближе. Заметив ее наконец, я быстро натянул плавки и убежал. А когда в годы гласности и перестройки онанизм реабилитировали, то я даже смеялся мысленно, вспоминая свой юношеский стыд перед той дамой. Окончательный же перелом в моем отношении к онанизму произошел после одного медосмотра, когда врач попросила меня сдать сперму на анализ и объяснила, что сперму получают „методом онанизма“. Увидев мое смущение, эта молодая симпатичная женщина сказала, что онанизм — это совершенно нормальное и естественное явление, которого не следует стесняться. Вот с тех пор я и не стесняюсь онанизма нигде и нисколечки!

Что же касается использования мною ненормативной лексики, так это исключительно из уважения к мужским половым органам. Я считаю, что главную мужскую гордость просто недопустимо и даже оскорбительно обзывать «членом». Ведь членов всяких-разных в нашей державе необъятной более чем достаточно. Причем в большинстве своем это такие члены, которые только и делают, что занимаются дискредитацией доброго имени своего великого тезки, уважительно именуемого в народе ясным, чистым и коротким словом «х…».