Новая весна

Астор Бьюла

А Реджи так и не женился. Об этом ей написала Полли.

Стараясь не обращать внимания на охватившие ее чувства, Деби спустилась а ложбину и въехала в открытые ворота. Она машинально припарковала машину позади дома, в мощеном булыжником дворе, который когда-то, по рассказам деда, был полон людского гомона, суеты и ржания лошадей, напоминая растревоженный улей.

Теперь, если не считать верховой лошади Реджи, конюшни совсем опустели, а слуг не было и в помине. Миссис Мартин, экономка деда, вышла на пенсию, и ее заменила какая-то миссис Кросби, которую Деби совсем

не знала.

Дебора толкнула дверь кухни, и та легко подалась. Внутри все было по-прежнему: та же огромная старинная комната с выскобленным столом посередине.

Когда девочкой она приезжала в этот дом, то очень любила чудесные запахи кухни. Жена ее дядюшки была замечательной хозяйкой, она сама выращивала и собирала травы. Связанные в пучки, они сушились под потолком в кладовой, распространяя удивительный аромат.

Мать научила Деби готовить, но именно тетушка показала ей, как превратить это обыденное занятие в настоящее искусство.

Разочарование кольнуло Дебору, когда, войдя в кухню, она не уловила знакомый запах. В прежние времена здесь всегда было тепло, уютно и оживленно, но теперь от этого не осталось и следа.

Деби прошла по узкому коридору к двери, которая отделяла помещения прислуги от апартаментов членов семьи.

Когда-то сверкающий паркет был покрыт слоем пыли, а заглянувший в окно солнечный луч высветил щербины на полу холла. Из него вело шесть дверей, и Дебора автоматически направилась к одной из них.

Ее пальцы коснулись холодной латунной ручки. Эти тяжелые двери установили тогда же, когда и пристроили к зданию массивный портик. Она по собственному опыту знала, что, несмотря на внушительный вес, они открывались без малейшего звука.

Раньше в этой комнате размещался кабинет деда, а потом ее владельцем стал Реджи. Но сейчас здесь почему-то царило такое же запустение, что и в кухне.

Книжные полки, висевшие по обеим сторонам камина, так же как и двери, были сделаны из красного дерева. Стены, затянутые тяжелым шелком густого зеленого цвета, придавали комнате мрачноватый вид. К тому же шторы закрывали окна, выходившие на главную дорогу и угол парка. На полу лежал турецкий ковер в зеленых тонах.

Главное место в кабинете занимал старомодный письменный стол. Возле камина стояли тяжелые кресла.

Сначала Деби показалось, что комната пуста. Но, сделав несколько шагов, она вдруг поняла, что в повернутом к ней спинкой кресле кто-то сидит, протянув затянутую в гипс ногу на низкую табуретку перед собой.

Она сразу догадалась, кто это, и ее сердце заколотилось в бешеном ритме. Деборе пришлось собрать все мужество, чтобы удержать мгновенный порыв повернуть назад и незаметно ускользнуть.

Деби обошла кресло и остановилась перед сидящим в кресле мужчиной. Затем глубоко вздохнула и спокойно произнесла:

— Привет, Реджи.

2

Глядя на него, можно было подумать, что этих десяти лет и вовсе не было.

Правда, его черные волосы слегка тронула почти незаметная седина, но глаза остались такими же, серыми и холодными, как волны Северного

моря, и по-прежнему проницательными.

Реджи выглядел загорелым и подтянутым, но его ногу от бедра до лодыжки и правую руку сковывал гипс. И все же от этого мужчины по-прежнему исходила аура властности, интеллекта и ума, которая заставила Деби вновь почувствовать себя робким подростком.

Странно, она встречала так много преуспевающих людей, и мужчин и женщин, но Реджи всегда выделялся среди них. А может быть, ей просто трудно было избавиться от благоговейного детского трепета, и поэтому она наделяла его достоинствами, которыми он на самом деле не обладал?

Она, не терявшаяся в обществе миллионеров и видных политических деятелей, теперь немного струхнула под пристальным взглядом серых глаз и, стараясь взять себя в руки, невольно опустила ресницы. В результате быстрая смена выражения его лица ускользнула от ее внимания.

— Господи! — хрипло воскликнул Реджинальд Элстон, но его голос был совершенно лишен эмоций. Он приподнялся в кресле и требовательно спросил: — Какого дьявола ты явилась сюда, Деби?

Она сделала глубокий вдох и, справившись с волнением, спокойно сказала:

— Полли написала мне и просила приехать.

Она заметила, как его лицо потемнело, а на смуглых щеках заиграли желваки.

Так, отметила про себя Деби, кое-что все-таки изменилось. Сколько раз в прошлом она приходила в ярость, сбитая с толку его способностью прятать свои чувства. О, она прекрасно отдавала себе отчет, что это волевой человек, и, за исключением той памятной ночи, никогда не видела, чтобы он выдавал свои эмоции.

Было в нем и еще кое-что, что всегда раздражало ее: Реджинальд относился к окружающим свысока, насмешливо и почти презрительно. Она встречала в Лондоне немало людей, демонстрировавших те же манеры, но им было далеко до тонкого и изящного снобизма Реджи. Деби понимала, что к подобным ухищрениям обычно прибегают те, кто пытается защититься от несправедливости и жестокости мира, но ей было невдомек, зачем это нужно Реджинальду Элстону?

Вглядываясь сейчас в его напряженное, недовольное лицо, она вдруг поняла, что, пожалуй, впервые они могут общаться на равных. И десятилетний промежуток времени, за который она превратилась из скованной девочки-подростка, робеющей в его присутствии и страдающей от неразделенной любви, в невозмутимую самостоятельную женщину, был здесь вовсе ни при чем.

Разница в возрасте теперь не имела значения, но прежняя враждебность осталась. Неужели Реджи до сих пор обижен на нее? Хотя… он ведь так и не женился. Неужели из-за того, что она натворила? Эта мысль неприятно кольнула девушку.

— И давно ты переписываешься с Полли? — жестко спросил он, пытаясь повернуться в кресле, чтобы взглянуть ей прямо в лицо.

Деби почувствовала слабое удовлетворение: впервые Реджи попал в столь неловкое положение, — как от ее неожиданного приезда, так и от невозможности встать. А она сама оказалась в более выгодной позиции, глядя на него сверху вниз. Это было странное ощущение, ведь обычно он возвышался над ней.