Новая встреча
Шрифт:
— Занимались любовью, — закончил за нее Говард внезапно охрипшим голосом и, склонив голову, запечатлел на устах Конни поцелуй.
Глава пятнадцатая
Когда Конни спустилась вниз, чтобы попить, была уже полночь. Говард крепко спал, и перед тем, как вылезти из постели, она несколько минут внимательно изучала его лицо. Тревожные морщины разгладились, теперь он выглядел значительно моложе. Только сейчас до нее начал доходить действительный смысл происшедшего. Говард вернулся, он по-прежнему любит ее, и
В кухне было холодно, но Конни почти не ощущала этого, согретая огнем, зажженным Говардом в ее сердце. Она любит его! Как могла она в этом усомниться? Может быть, просто боялась еще раз пережить нечто подобное?
Остановив свой выбор на чае, Конни поставила чайник на огонь и, ожидая, пока он закипит, обняла себя руками. На ней не было ничего, кроме рубашки Говарда, не доходящей даже до середины бедер.
Особенно чувствительна к холоду была грудь, да и неудивительно, подумала она, вспоминая сцены их любовных игр. Одно воспоминание о ласках Говарда привело ее в возбуждение, и Конни не терпелось вновь подняться наверх.
Но неожиданно обнявшие ее сзади руки явились свидетельством того, что мужа там уже не было. Он прижал ее к себе.
— Я по тебе соскучился, — прошептал Говард, по-хозяйски кладя ей руку на живот и опуская ее вниз. — О, вижу, что тебе тоже не хватает меня!..
— Говард, — воскликнула Конни, чувствуя, как в ответ на это прикосновение у нее перехватывает дыхание. — Ты замерзнешь, — запротестовала она, как только обрела его вновь, и почувствовала, что он совершено раздет. — Говард… боже, не надо. Я хочу выпить чаю.
— Что ж, если ты предпочитаешь чай… — шутливо сказал Говард, отпуская ее. — Ладно, ладно, — добавил он, заметив появившееся в ее взгляде беспокойство. — Я могу подождать. Пойду греть для нас постель. Только не слишком задерживайся.
Конни с трудом удержалась от искушения последовать за ним.
— А ты хочешь чего-нибудь? Чаю или сандвич?
— Ты знаешь, чего я хочу, — сказал он уже с лестницы с намеком.
Они с Говардом летели на торжественную церемонию в Лхоргу. Конни была на восьмом месяце беременности, и он сомневался, в состоянии ли она перенести столь далекое путешествие. Но им предоставили личный самолет президента в сопровождении его личного врача, и Конни заверила Говарда в том, что все будет в порядке. Ей очень хотелось присутствовать при вручении мужу почетной награды и не терпелось встретиться с человеком, сыгравшим такую важную роль в их жизни.
Тем не менее перелет в пышущую жаром Лхоргу явился для нее суровым испытанием, особенно если учесть то, что в Англии было. Рождество и шел снег. Они провели рождественские каникулы у его родителей, и мать Говарда очень волновалась за благополучие своего первого внука.
Как бы то ни было, их апартаменты в президентском дворце оказались весьма удобными. Здание располагалось на возвышающемся рядом со столицей холме, и, несмотря на отсутствие, кондиционеров, его стены были так толсты, что приглушали жару, а налетавший с моря ветерок приносил облегчение. Полы, как и стены дворца, были мраморными
В канун торжественной церемонии состоялся правительственный прием. Коктейль намечался на шесть часов вечера, а обед у президента в восемь. После обеда должна была состояться церемония награждения и праздничный фейерверк.
Говард волновался, как бы столь насыщенный вечер не повредил Конни. Хотя они находились в Лхорге уже три дня, он не был уверен в том, что она успела привыкнуть к жаре.
— Все будет замечательно, — заверила его Конни, еще не вставшая с постели. — Леонард… — Она еще не совсем привыкла называть президента просто по имени. — Леонард сказал, что во время церемонии я могу сидеть, а платье, которое он мне подарил, просто идеально для здешнего климата.
— Ты уверена? — Отказавшись от попыток застегнуть рубашку, Говард наклонился, чтобы она сделала это за него. — Что ж, должен признать, что платье замечательное, — согласился он, кладя руку на живот Конни. — Только помни, что ты моя женщина, а не его.
— Твоя женщина? — поддразнила его Конни. — Мне кажется, что ты слишком уж проникся здешними обычаями.
— Ну, уж нет! — запротестовал он, присаживаясь рядом с ней на кровать. — Эта страна все время напоминает мне о том, чего я чуть было не лишился.
— Что ж, в конце концов, ты ничего не лишился, — тихо сказала Конни. — И кто знает, может быть, эти четыре года научили нас ценить то, что имеем. Мы вместе, и это самое важное. Мы и наш ребенок. — Она накрыла ладонью его руку. — Ты чувствуешь? Мне кажется, что он согласен с нами.
Под конец коктейля Конни ощутила усталость. Отыскав взглядом стоящую возле стены мягкую кушетку, она со вздохом облегчения опустилась на нее. Не хватало еще устроить здесь переполох.
— Вам не слишком жарко, Констанция?
К крайнему смущению Конни, перед ней стоял президент Банга. Она сделала было попытку подняться на ноги, но он знаком показал ей оставаться на месте.
— Сидите, пожалуйста, — любезно сказал он, присаживаясь рядом. — Счастлив видеть, что вам понравился мой подарок.
Покраснев, Конни взглянула на свое похожее на сари платье, сшитое из тончайшего бирюзового шелка, наилучшим образом подходящее для этого климата.
— Оно мне очень понравилось, — просто ответила она. — Это было чрезвычайно мило с вашей стороны! В нем гораздо прохладней, чем в любом из платьев, которые я привезла с собой.
— Приятно слышать, — сказал Леонард Банга, отпив глоток коктейля. — Я очень рад тому, что вы с Говардом здесь. Этот день для меня особенный, да и для всех нас. Но вряд ли мы бы сейчас праздновали, если бы не помощь вашего мужа.
— Не надо, — попросила Конни, склоняя голову.
Леонард нахмурился.
— Вы так и не простили мне того, что я дал вам повод считать его погибшим в засаде? — тихо пробормотал он, и Конни испугалась, как бы лицо не выдало ее чувств. — Мне хочется объяснить вам причину подобной скрытности, — продолжил Банга. — Поверьте, я поступил таким образом не только ради самого себя.