Новая земля
Шрифт:
"Она недурна, но только у нея веснушки", сказала она. "Она была даже красивой, когда покраснла; не правда ли?"
Иргенсъ сказалъ да; она мила, но у нея нтъ ни одной ямочки, — существуетъ только одна, у которой есть ямочки…
Агата быстро посмотрла на него; его голосъ дйствовалъ на нее, слова достигали цли, она полузакрыла глаза. Въ слдующую минуту она почувствовала, что склоняется къ нему и что онъ цлуетъ ее; никто изъ нихъ не говорилъ ни слова, вся ея тревога исчезла, она теперь была покойна въ своемъ наслажденіи.
Никто имъ не мшалъ; втеръ глухо
"Нтъ, Боже мой, что я надлала!"
Иргенсъ хотлъ сказать, хотлъ говорить, смягчить ударъ; это случилось, потому что должно было случиться; онъ такъ страстно любитъ ее; она должна понять, что это вдь не шутка съ его стороны… И дйствительно, видно было, что онъ теперь не шутитъ,
Но Агата ничего не слышала, она все повторяла и повторяла слова, полныя отчаянія и инстинктивно направилась по дорог внизъ, въ городъ. Казалось, она спшила домой.
"Дорогая Агата, послушайте меня"…
Она рзко перебила его:
"Молчите же, молчите!"
И онъ замолчалъ.
При выход изъ парка, втеръ сорвалъ съ нея шляпу, она бросилась за нею, но не могла ее поймать — она полетла опять въ паркъ. Наконецъ, у дерева Иргенсъ поймалъ ее.
Минутку она стояла и смотрла, но потомъ она тоже начала бжать, и когда они оба встртились подъ деревомъ, ея прежнее замшательство почти совсмъ исчезло. Иргенсъ протянулъ ей шляпу, и она поблагодарила. У нея былъ сконфуженный видъ.
Потомъ они пошли дальше.
Они прошли кусочекъ дороги по усыпанной щебнемъ площадк. Агата повернулась и пошла спиной къ втру. Вдругъ она остановилась, она увидла Гольдевина, онъ шелъ вдоль парка по направленію къ Тиволи, согнувшись, какъ бы желая спрятаться. Значитъ, онъ еще не ухалъ домой!
И Агата съ ужасомъ подумала, что если онъ былъ въ парк и видлъ ее? На мгновеніе въ ея мозгу мелькнула мысль; онъ, можетъ быть, шелъ изъ парка, хотлъ подождать, когда они скроются изъ виду, но онъ не разсчиталъ времени, втеръ сорвалъ шляпу съ головы и задержалъ ихъ на нсколько минутъ; теперь онъ черезчуръ рано вышелъ. Какъ онъ согнулся. На открытомъ мст, онъ нигд не могъ спрятаться.
Агата позвала его, но втеръ отнесъ ея крикъ въ сторону; она помахала ему рукой, но онъ сдлалъ видъ, что не видитъ, и не поклонился. Тогда не говоря Иргенсу ни слова, она побжала внизъ по холму, крпко держала шляпу и бжала. Внизу у первой улицы она догнала Гольдевина. Какъ ей пришлось бжать! И втеръ поднималъ ей юбки до колнъ.
Онъ остановился и поклонился, какъ всегда съ выраженіемъ грустной радости и тронутый до глубины души. Онъ былъ одтъ бдно.
"Вы — вы не смете за мной шпіонить", сказала она, съ трудомъ дыша, хриплымъ голосомъ. Она стояла передъ нимъ разгоряченная, сердитая, сердитая, какъ ребенокъ, что ей пришлось такъ бжать, чтобъ догнать его.
Онъ
"Вы слышите?"
"Да… Вы можетъ быть были больны, вы совсмъ не выходили… Нтъ, я право не знаю, какъ…"
Его безпомощныя слова тронули ее; близкая къ тому, чтобы заплакать, глубоко тронутая, она сразу перемнилась:
"Милый Гольдевинъ, простите!"
Она просила у него прощенія. Онъ ничего не могъ на это отвтить, и онъ началъ говорить какъ будто самъ съ собою.
"Простите… Нтъ, не будемъ объ этомъ говоритъ… Но почему вы плачете? Если бы я вамъ не встртился, то…"
"Нтъ это было именно хорошо", перебила она, "я хотла васъ встртить, я всегда думаю о васъ, но никогда васъ не вижу; я очень часто скучаю по васъ".
"Не будемъ объ этомъ говоритъ, фрекэнъ Агата; вы знаете, что мы съ вами разсчитались. Я желаю вамъ всего хорошаго, всего хорошаго".
Гольдевинъ на видъ былъ опять спокоенъ; онъ даже началъ говоритъ о совершенно безразличныхъ вещахъ. Какая была ужасная буря! Богъ знаетъ, каково придется сегодня кораблямъ на мор…
Она слушала и отвчала; его спокойствіе подйствовало также и на нее, она тихо сказала:
"Итакъ, вы еще не ухали домой Гольдевинъ? Я уже больше не прошу васъ приходитъ къ намъ; это все равно ни къ чему не поведетъ. Нсколько дней тому назадъ Олэ и мн такъ хотлось, чтобы вы были съ нами на одной прогулк, но васъ никакъ нельзя было найти?"
"Нтъ, я уже съ тхъ поръ говорилъ съ господиномъ Генрихсеномъ и объяснилъ ему, что въ то воскресенье съ меня взяли слово быть въ одномъ маленькомъ обществ, на обд… Итакъ, вы хорошо поживаете?"
"Да, благодарю васъ, и вы также?"
"Мн кажется, что я такъ давно васъ не видлъ? Да, я думаю… я хочу сказать, послднее время вы не каждый день выходили".
"Нтъ, я теперь умница и сижу дома. Впрочемъ, я скоро ду домой". И опять ее охватило безпокойство: что, если этотъ человкъ, съ которымъ она здсь стояла и разговаривала, былъ въ парк и все видлъ. Она спросила, насколько могла равнодушно. "Нтъ, посмотрите, какъ гнутся верхушки деревьевъ въ парк. Но, несмотря на это, тамъ, наверху, совсмъ защищено отъ втра".
"Въ парк? Я не былъ тамъ… Нтъ, я вижу, что вашъ спутникъ ждетъ васъ, вы должны итти. Это Иргенсъ, если я не ошибаюсь?"
Слава Богу, она была спокойна, онъ не былъ въ парк. Она ничего не слышала, ни на что не отвчала. Тутъ подошелъ Иргенсъ, ему надоло ждать; но объ этомъ она не безпокоилась. Она опять обратилась къ Гольдевину.
"Итакъ, вы говорили посл нашей прогулки съ Олэ, почему же онъ мн ничего про это не сказалъ?"
"Ахъ, ну какъ онъ можетъ обо всемъ думать!
Длъ у него такъ много въ голов, фрекэнъ Агата, такъ много длъ. Дло вдь такое громадное; по крайней мр я вынесъ такое представленіе, когда былъ въ контор. Удивительно! Нтъ, человку можно простить, если онъ забываетъ такія мелочи. Мн хотлось бы вамъ одно сказать: онъ васъ больше любитъ, чмъ кто-либо другой. Онъ… Да, не забывайте этого. Вотъ то, что я хотлъ вамъ сказать".