Новая жена

Фальк Мия

Потом бью кулаком по воде. Если стану известной, не позволю больше никому так обходиться с собой!

Потом мучительно жду четырех.

Я привела себя в порядок, и успела выяснить, чем Роман Верхновский, которого выискал для меня Даниил, знаменит.

Скандалом. Так-то он бывший музыкальный редактор, автор песен, пианист, преподаватель.

Эта информация добавляет нервозности. Я в сравнении с этим человеком серая мышь. А если прибавить скандал… Роман Верховский куда красивее вляпался,

чем даже мы с Даниилом.

В четыре я сижу в прихожей, словно школьница сложив руки на коленях. И я не знаю, чего ждать.

Открываются двери лифта, я смотрю на Романа снизу вверх. Я не успела поискать его фото. Понимаю, что немного приоткрыла рот.

Я ожидала увидеть кого-то вроде Бориса Моисеева — эксцентричного, экстравагантного. Передо мной невысокий кудрявый блондин, одетый модно, но неброско. Он похож на парня, с которым приятно выпить кофе и поболтать о том, о сем. Только я вот с парнями еще никогда по-дружески в кафе не зависала. Не думала бы, что так может выглядеть гей.

Вид у Романа безобидный. Я боялась он сразу попытается взять меня на понт. Вместо этого гость молча разматывает шарф, за стеклами его очков поблескивают голубые глаза, на кудрях таят снежинки. Он скорее напоминает сейчас усталого студента.

— Что-то не так?

Я вскакиваю. Нет!

Просто одно дело в мечтах представлять себя певицей, а другое — попробовать по-настоящему. Этот парень из мира, к которому я даже не надеялась когда-нибудь прикоснуться. А еще он очень непохож на все, что я себе о нем надумала.

Помогаю Роману с вещами, опасаясь касаться его, даю тапочки.

— Пройдемте?

Роман садится за инструмент.

Я опускаюсь на диван и снова складываю руки на коленях, как примерная девочка.

Как будто я опять в школе. Тише воды, ниже травы. Даже на музыке пела так, чтобы не выделяться. И что теперь? Я разговариваю с парнем, для которого работать со звездами — хлеб.

— Давай сразу к делу, — он смотрит на наручные часы. — Где училась?

— На экономическом, — в голову очень некстати лезет куча дурацких мыслей.

Отвожу глаза.

Свет софитов, известность, толпы поклонников и… такая манящая, прекрасная музыка. А с другой стороны вседозволенность, разврат, мерзкие скандалы. Только бы он по моему взгляду не прочел, что я курсе…

Выдыхаю, когда мы с преподавателем встречаемся взглядами.

Роман опускает голову. Кажется, глаза мне прятать поздно.

— То есть, даже начального образования нет? — говорит гость, разворачиваясь к инструменту.

Видимо, он решил замять неловкую паузу.

— Не-а… — я прикусываю губу.

— Сольфеджио, вокал — слова незнакомые? — слышу я из-за его спины.

— Да.

— Работы непочатый край, — Роман открывает клавиши. — Понятно. Даниил сказал мне, что открыл новое дарование. В общем-то, попробовать можно…

Я перемещаюсь к инструменту и рассматриваю Романа. Я привыкла

к тому, что мужчина не может быть творческим, чутким, мягким… Таким. Вспоминаю слова Даниила про мою привычную жизнь. Для меня слишком естественно, что сильный пол груб и безжалостен. Но ведь существует и другая сторона медали.

— Я буду играть, а ты пой, — Роман вздыхает. — Хочу оценить диапазон.

Я сбиваюсь. Голос дрожит. Тогда Роман морщится и закрывает клавиши. Какое-то время он задумчиво барабанит пальцами по коленям.

— Все плохо? — осмеливаюсь уточнить у него я.

Он кивает и поднимает голову.

— С неуверенностью что будем делать? Алин, ты вот так не сможешь выйти в зал. Есть очень много талантливых девочек. Все они поют по каким-нибудь зачуханным барам или хуже того, по кухням. Для мам и бабушек, может быть, еще для пары подруг. Они возможно куда более редкие таланты, чем те, кого ты видела по телевизору. Знаешь, что отличает звезд?

Я несмело киваю.

— Желание зубами вгрызаться в успех. Если надо прийти на званый вечер в бикини, она будет в нем блистать.

Роман встает из-за рояля.

— Алин, если ты не готова, нам лучше не тратить время. У меня сейчас не самый простой период.

Мне становится обидно едва ли не до слез. Петь — мечта, которую считали глупостью все мои близкие.

— Шансов нет? — осмеливаюсь я.

Роман протирает глаза.

— Если будешь так себя вести, то да. Ты меня боишься! А я даже матом при женщинах не ругался никогда. Что будет, когда на тебя разом станут смотреть несколько десятков человек?

Я неожиданно ощущаю злость на всех тех, кто раньше меня отталкивал.

— То есть мне надо танцевать в бикини, чтобы на меня смотрели?

— К примеру, — Роман встает.

— Это пошло!

— Так устроена эстрада. Слух и голос у тебя в наличии, но…

— Я не собираюсь валяться в грязи, — вырывается у меня. — Чтобы привлекать к себе внимание! Влезать в разный разврат, как некоторые!

Он высоко поднимает брови.

— Это ты сейчас про что?

Я опускаю глаза.

— Тоже читала статьи про меня? — Роман театрально закатывает глаза и заворачивает к выходу.

Я нагоняю его в прихожей и молча подаю куртку.

— Простите!

Он хмыкает, завязывая на ботинках шнурки.

— Да ничего.

Потом останавливается и смотрит мне в глаза.

— Скажи, зачем это нужно не Даниилу, а лично тебе?

— Детская мечта, — говорю я почти шепотом и понимаю, что только сейчас осмелилась признаться вслух.

Роман мгновение колеблется, а потом вынимает ручку и блокнот. Он быстро черкает номер.

— Я предлагаю тебе очень хорошо все взвесить. Ты права, мир шоу-бизнеса — клоака. Останешься хрупкой девочкой — тебя сожрут. Поэтому лучше не надо, но если все же решишь, тебе придется убедить меня, что ты готова работать над неуверенностью.