НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник
Шрифт:
— Да — киваю я: — я ее люблю. Шизука — замечательная девушка.
В гостиную словно бросили гранату. Такую, знаете, светошумовую, после которой свист в ушах, и никто ничего не видит. Наступившая тишина была оглушающей, казалось, что я отчетливо слышал, как у подслушивающей нас Хинаты отвисла челюсть.
— Н-но… я … извините! Мне нужно идти! — и Шизука срывается с места с такой скоростью, что я сперва думаю что она так и выбежит на улицу без обуви, но парочка глухих ударов из прихожей свидетельствуют о том, что она все же надела туфли. Хлопает дверь.
— Ну и что ты натворил? — ласково спрашивает меня мама: — беги за ней сейчас же!
И я бегу. Далеко Шизука убежать не успевает, я перехватываю ее на углу.
— Куда это ты? — спрашиваю ее я, восстанавливая дыхание: — А?
—
Мы с Шизукой сидим на лавочке в парке, на нас глазеют любопытные прохожие. Знаете, что самое безумное в этой ситуации? То, что парень, которому искренне нравится Шизука и, который в состоянии воспылать тем самым «безумным чувством любви» — не сможет до нее достучаться. Потому что девушки такого типа выбирают себе цель и зацикливаются на ней и мнение посторонних как правило значит для них не так много. Все вокруг говорят «перестань заморачиваться на этом парне», буквально все, кто знает об этой одержимости, но она все равно заворачивается. Вывод — она как раз в состоянии противостоять общественному мнению. В какой-то степени Шизука — антипод Томоко. Если для Томоко общественное мнение важно до степени превышения над своим собственным, а разрушение своего имиджа в глазах общества — подобно физической смерти, то Шизука наоборот в состоянии игнорировать социальные нормы и правила, во главу угла ставя именно свои внутренние принципы и мании. Тоже нездоровая история.
Как говаривала одна девушка из секретной службы по поиску объяснений загадочных явлений по всему свету — «истина где-то между».
Шизука в состоянии наплевать на мнение социума и припереться без представления и согласования в чужой дом, чтобы посмотреть на меня, так сказать в «естественной среде обитания». Этот визит заодно являлся вызовом и проверкой — как вчера Томоко брала меня на «слабо» с трусами (дескать, а сам-то ты сможешь?), так сегодня Шизука бросает вызов мне в социальном плане — проверяет, не буду ли я стесняться ее, стыдиться наличия какой-то связи между нами и не буду ли вести себя как и положено в таком случае — глупо краснеть и все отрицать. Кстати, я не понимаю, кем именно положено. И почему в паре обязательно кто-то должен краснеть и отрицать. Я вот не отрицаю, что Шизука мне нравится. Глупо отрицать, она довольно привлекательна. Впрочем, молодые девушки в таком возрасте практически все привлекательны. В юности я был влюблен «во всех девчонок нашего двора». Кто бы обратил внимание — тому бы и достался этот сомнительный приз.
— Ты и вправду меня любишь? — вдруг спрашивает Шизука. Ах, да. Табуирование слова «любовь». Хотя и я говорю — нравишься ((suki)) и она тоже говорит «я тебе нравлюсь?». Хонто ни?
— Дай ски! — киваю я.
— Но… а как же твои … другие девушки? — хмурится она.
— И они мне тоже очень нравятся — поясняю я: — здесь нет никаких противоречий. Если тебе нравится человек, это не значит, что все остальные должны тебе не нравится. Даже если мы подразумеваем не просто «ски», а «кой» и «ай» — все эти чувства ты можешь испытывать по отношению к многим людям. И не только людям. Любить можно погоду, вкусную лапшу, мороженное, красоту сезона … и так далее.
— Это неправильно! — говорит Шизука: — любовь — это когда два человека друг с другом навсегда!
— Такую трактовку любви я тоже допускаю — пожимаю плечами: — как и например что любовь — это один человек и одна бутылка виски.
— Я в состоянии?
— О, еще как. Твое поведение вообще порой вызов обществу и уголовному кодексу этой страны. Ты, на секундочку, кишки мне выпустить пыталась.
— Извини — сжалась Шизука. Я глянул на нее и мне почему-то стало весело. Парадоксальная штуковина — это человеческое общение — вот так вот сидеть на лавочке с человеком, который еще недавно на тебя с ножом кидался и мирно беседовать. Да еще и извинения выслушивать. Извини, что пыталась тебе нож в живот воткнуть, неловко получилось. Да ничего страшного, всегда пожалуйста. Чем-то это все напоминало мне визит Азазелло в квартирку Мастера и Маргариты, когда Маргарита приглашала его пройти и извинялась что голая. Азазелло в свою очередь просил не беспокоится, указывал что он видел не только голых женщин, но и женщин с абсолютно снятой кожей…
— Это я не к тому, чтобы тебя упрекнуть — говорю я: — хотя кто ж так руку держит… ладно, не будем. Это я к тому, что ты у нас фактически готовая убийца, человек, который в состоянии перешагнуть один из самых фундаментальных запретов общества — на убийство себя подобных.
— Но люди довольно часто убивают — говорит Шизука: — фильмы и новости…
— На самом деле это не так — качаю головой я: — потому новости об убийстве и становятся сенсацией. Потому что убивают — единицы. Более того, даже профессиональные солдаты, люди, специально обученные убивать — зачастую не могут этого сделать. Во время Второй Мировой войны было установлено, что лишь четырнадцать процентов от всех солдат — стреляют, чтобы убить. Большинство стреляют «куда-то туда». И это имея в руке огнестрельное оружие. Иметь же в руке нож и убить человека, глядя ему в глаза — это очень редкое умение. Таких как ты в современном обществе не больше пяти процентов, так что ты принадлежишь к элитной группе. В кавычках, конечно. И да, возможно этому научить. Но у тебя-то не было практики, а ты сразу же атаковала на поражение. И то, что ты никого еще не убила — это не потому, что ты не старалась. Это потому, что я старался выжить. Так что ты обладаешь редким даром и это надо ценить. Надеюсь, что он тебе не пригодится…
— Извини. — снова потупила взгляд Шизука: — в следующий раз я буду стараться лучше.
— …? — наклонил голову я. Так и есть — улыбается уголком рта. Она надо мной издевается! Ну, хорошо, есть подвижки.
— Надеюсь, что следующего раза не потребуется, но всему что я умею сам — я тебя научу — обещаю я. Серьезно так обещаю. Потому что тут опять как с кунг-фу — надо научить человека всему и уже обученный — он сам поймет, что ему этого не надо. Не говоря о том, что в первую очередь человеку, который берет на себя такую ответственность — необходимо самому быть психологически и эмоционально устойчивым. Вот так я и заманиваю юных и невинных молодых убийц в свои сети, чтобы на выходе сделать из них гармоничных и успешных членов общества, которым не надо никого убивать. Ну, или на худой конец, если им все-таки понадобится кого-то убить, они сделают это хорошо.
— Мне все-таки немного непонятно — говорит Шизука: — что значит в твоем понимании «любовь». Ты говоришь про гарем? Я в гарем не собираюсь!
— Начать с того, что тебя пока никто никуда и не звал… — начинаю было я, но краем взгляда вижу вспыхивающую ярко-красным надпись «ВНИМАНИЕ! ТРЕВОГА!» на внутреннем интерфейсе обычного японского школьника. Тревога вызвана изменениями в лице и взгляде Шизуки и надо срочно исправлять ситуацию.
— Ээ… я неправильно выразился — осторожно говорю я, начиная отслеживать, где у Шизуки находятся руки и есть ли в этих руках что-нибудь режущее или колющее, а заодно прижимая ее к себе с тем, чтобы контролировать эти самые руки. Хорошие объятия на самом деле могут быть очень похожи на захват с целью контроля.