Новая жизнь не дается даром
Шрифт:
— Не повторяй больше подобной ерунды, — сказал я. Дуреха даже не догадывалась, как рисковала. Не для того я обзавелся новой рожей, чтобы возникли старые проблемы.
— Извини, — пробормотала она. А я подумал, что было бы жаль прерывать игру на самом интересном месте, и решил не спешить, улыбнулся ласково, Маринка малость приободрилась. — Трофимов далеко не самая большая моя проблема, — произнесла она и замолчала.
— Я слушаю, слушаю.
— Муж не оставил завещания. Он обманул меня, сказал, что подписал все бумаги, а на самом деле…
Я мысленно усмехнулся. «Как же ты так лопухнулась, милая? Отправила муженька на тот свет, даже не взглянув
— У него есть дочь от первого брака, практически идиотка. Но теперь идиотка унаследует половину всего, что оставил муж.
— Думаю, что и половины тебе хватит на приличную жизнь. Нет?
— Дело не в этом… — поморщилась она. — Речь идет о бизнесе. Мой муженек только тем и занимался, что пьянствовал да шлялся по бабам. А я семь лет вкалывала как проклятая. Понимаешь? Этой дуре двадцать лет, мозгов как у овцы, зато гормоны вовсю бушуют. Она кинется на шею первому встречному, и что тогда делать мне? Ты понимаешь, что речь идет о деле всей моей жизни?
— Как не понять. Скажи, милая, от меня ты чего хочешь?
Чего она хочет, понять нетрудно. Дамочка решила, что крепко держит меня за яйца и я избавлю ее от необходимости делиться с падчерицей. В принципе я не видел в этом ничего особенного. Люди охотно лишают друг друга жизни и по меньшему поводу. Я был даже не против помочь ей. Почему бы и нет? Вот только тон она взяла неверный, решив, что может диктовать условия. Забудь об этом, милая. Оставался еще вопрос: зачем ей понадобился я? У нее под боком Трофимов и дурень-охранник по имени Павел. Вполне могли разделаться с двадцатилетней девчонкой. Если падчерица внезапно скончается, дурак поймет, кому это на руку. Трофимов вряд ли захочет рисковать второй раз, да и охранник должен понимать, что в списке подозреваемых окажется на первом месте. Выходит, им нужен козел отпущения. И на эту роль выбрали меня. Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться в голос.
— Мне нужен надежный человек… которому я могу доверять. Абсолютно.
— Считай, ты его уже нашла. Тип, с которым я видел тебя в баре, адвокат?
— Да, — кивнула Маринка. — Я пробовала с ним договориться, бесполезно. Муж врал, что все завещал мне. Его дочь получала бы деньги на содержание. Вполне приличные. Уверяю тебя, ей бы за глаза хватило. Я не собиралась бросать девчонку, но мне надо сохранить свой бизнес.
— Ты хочешь, чтобы я ее пришил? Я правильно понял?
— Саша… — тяжко вздохнула она, вновь испугавшись. — Ты же понимаешь, я никому не могу довериться. Лишь близкому человеку. Я заплачу столько, сколько скажешь. Возможно, деньги тебя действительно не интересуют… если ты захочешь остаться со мной, я буду счастлива. На любых условиях.
«А мне-то сколько счастья привалило, пожалуй, полет с балкона в бассейн и то предпочтительнее».
— Проще всего было бы послать тебя к черту, — сказал я. — Но есть проблема. Откажись я от твоего предложения, ты, чего доброго, таких дров наломаешь, что мигом окажешься в СИЗО. А это не самое подходящее место для свиданий. Кажется, я к тебе здорово привязался.
Она благодарно улыбнулась и даже похорошела от удовольствия.
— Ты сделаешь это? — спросила едва слышно.
— Для тебя — все, что угодно. Но время и место я выберу сам. Будешь надоедать и лезть с советами — пошлю к черту. Уяснила?
— Конечно, — кивнула она. — Господи… Саша, я люблю тебя, — и залилась счастливыми слезами.
В тот же день мы отбыли в пансионат, где отдыхала Маринкина падчерица. Звали ее Машкой,
Маринка скрылась в трехэтажном здании пансионата, а мы с ним курили, устроившись в тенечке. Ждать пришлось довольно долго. Наконец появилась Маринка, одной рукой везла чемодан, второй ухватилась за ладошку длинной худой девчонки в нелепом цветастом платье. Одели ее, точно насмех, как будто она дитя малое, а не девушка двадцати лет. Впрочем, выглядела она шестнадцатилетней. Ключицы торчали, ноги и руки до того тощие, словно она двигает не из пансионата, а из холерного барака. Волосы ей стриг затейник, они были редкого пепельного цвета и торчали во все стороны. Не скажешь, что она совсем дурнушка, но близка к этому. Глазищи в пол-лица должны были ее красить, но казались до того пустыми, что скорее портили. Такое впечатление, что девчонка абсолютно погружена в себя, ничего не видит и не слышит вокруг. Наркотой ее здесь, что ли, накачали? Или она в самом деле почти что идиотка?
— Здравствуй, Муся, — приветствовал ее Павел, взял чемодан и запихнул его в багажник. Развернувшись к девчонке, Маринка сказала:
— Это Саша. Он будет жить в нашем доме. — И ткнула в меня пальцем.
— Привет, — сказал я. Она была почти одного со мной роста. Надень она туфли на каблуках, точно бы сравнялась со мной. Вскинула голову и посмотрела мне в глаза, а я почувствовал легкое беспокойство. Что-то в ней было не так. И дело тут вовсе не в наркоте или врожденном идиотизме. Дурой она не была. Взгляд стал внимательным, а чувство было такое, точно мне нахально лезут в душу и там копошатся. — Как отдохнула? — задал я вопрос. Она вдруг протянула руку и коснулась моих губ. Едва заметно кивнула. — Тебе понравилось здесь? — Вновь кивок, а до меня наконец-то дошло: девчонка глухонемая.
— Поехали, — сказала Маринка, с некоторым неудовольствием наблюдая за этой сценой. Муся села рядом с водителем, мы сзади. — Вот такое сокровище мне досталось, — пробормотала моя пышногрудая и сжала мою ладонь.
Надо сказать — о падчерице она проявляла трогательную заботу. Если бы я не знал о ее намерениях, скорее всего, решил бы, что девчонку она по-своему любит. О том, как к ней относится Муся, оставалось лишь гадать. Всю дорогу она вроде бы дремала, пребывая в собственном мире и мало реагируя на окружающих. Так мне казалось. Когда машина остановилась возле дома, Муся быстро поднялась по ступенькам и скрылась в одной из комнат. Как видно, в нашей компании она не нуждалась.
— Что скажешь? — со вздохом спросила Маринка, села в кресло на веранде и закурила. Я пожал плечами. — С ней занимался учитель. Она умеет читать и писать, но азбуку глухонемых так и не освоила. Я, между прочим, училась вместе с ней. Оказалось, напрасно. Она не желает ни с кем общаться. Зато неплохо читает по губам. Иногда я думаю, что она просто прикидывается, а на самом деле все слышит. Но это, конечно, глупость.
— Она знает о том, как обстоят дела с завещанием? — задал я вопрос.
— Вряд ли. Мы с ней это не обсуждали. По-моему, о деньгах она вообще не думает, — усмехнувшись, сказала Маринка и, точно опомнившись, добавила: — Но доброхоты, конечно, найдутся. Просветят. И тогда…