Новая жизнь. Финал
Шрифт:
— Утречка, мама! — звонко переливается голос Хинаты. Есть в детских голосах что-то магические, звонкое, словно серебряный колокольчик прозвенел.
— О чем спорите и почему Айка из нашего дома как пробка из бутылки вылетела? Да еще и с лицом красным, словно ее в кипятке варили? Кента? Мне уже готовиться сватов принимать? — мама поднимает голову над спинкой дивана и смотрит на нас. Я тут же делаю лицо игрока в покер, который пытается забыть, что на руках у него — двойка и семерка, да еще и разной масти.
— А я думала ты спишь… — огорчается Хината: — и как так получается, что мама спит и все равно все знает?
— Особое умение. Мама-знает-все-дзюцу. —
— А сейчас я покажу тайную технику Дома Такахаси! Управление Нерадивой Дочерью! — мама складывает руки в замысловатую форму: — Техника мытья посуды на расстоянии!
— Ну мама! Эх… нет демократии в этом доме — Хината встает и бредет к раковине, старательно делая вид, что умирает по дороге.
— Да, Кента-кун, величие Дома Такахаси поражает тебя прямо в сердце — кивает мама с серьёзным лицом: — как видишь, я могу управлять умертвиями. Словно в Игре Престолов.
— Я не умертвие! — пищит Хината: — я живая!
— А по тебе не скажешь! Как брату мозги морочить, так бодрая и энергичная, а как посуду мыть — так морда недовольная и еле шевелишься. У меня в запасе есть тайная техника Дома Такахаси — «Сто ударов скрученным полотенцем»! — качает пальцем мама: — смотри у меня.
— … - что-то недовольно бурчит Хината себе под нос.
— О, кстати. Мама, сейчас за мной Сора-тян заедет и мы с ней пойдем… что с тобой?
— Сора-тян?! К нам в дом?! Хината — бросай посуду! Надо приготовиться! — мама вскакивает на ноги и трясет головой: — боже мой, а у нас не прибрано! И … тапочки разбросали повсюду! Это чьи тапочки?!
— Твои — поворачивается к ней Хината: — это ж твои тапочки.
— А… да. Точно! Мои тапочки. Хината — быстро, быстро, сбегай до комбини купи самые красивые бенто, самые дорогие. Чайник поставь! А я — умыться и макияж наложить! Кента — пожалуйста, веди себя прилично!
— Да когда я себя неприлично…
— Всегда! Умойся! Чистую рубашку надень! И трусы поменяй!
— Ну мама!
— Не мамкай мне тут! Сора-тян в гости придет, а ты в грязных трусах!
— Да она просто меня заберет, мы с утра встретиться должны были…
— Вот и встретитесь — у нас в доме. Что вы будете по кафешкам… сколько у меня времени? Когда она приедет?
— Ну… через полчаса наверное…
— Боже, ты убиваешь меня, Кента! Это первый визит Соры-тян к нам в дом, а ты даже не сказал мне, что она придет! — закатывает глаза мама: — ты моей смерти хочешь! Хината!
— Я уже бегу в магазин! — отзывается Хината от двери: — рабовладельцы! Насилие — не способ воспитывать детей!
— И… побыстрей! — командует мама, собирая пустые бутылки и смахивая крошки с журнального столика: — мы должны произвести верное впечатление! Иначе она его у нас не заберет! Подумает, что мы неряхи какие и что он к порядку не приучен! А у нас шанс один на миллион!
— Я убежала — хлопает входная дверь.
— За чайником проследи — говорит мама: — со стола убери, я мыться и в порядок себя приводить. И трусы чистые надень!
— Ну мама!
Глава 4
Я умыт и волосы мои уложены, на мне чистая белая рубашка и наглаженные брюки с такими стрелками, что порезаться можно. На мне чистые носки, чистые трусы, а за ушами у меня аж скрипит — так там чисто. И еще от меня чем-то пахнет… мама попшикала
На столе у нас красиво выложены блюда, рядами, словно солдаты на параде — суши с тунцом, с крабом, с морским гребешком и чем-то еще. Салаты. Какие-то пирожные — разного цвета с ярким верхом и воткнутыми флажками Сейтеки.
Гостиная — убрана, тут пропылесосили и протерли все мокрой тряпкой на самой высокой скорости, так мог бы убирать в комнате какой-нибудь болид Формулы Один — вжжух! И все на своих местах, все протерто и чисто. Хината, кстати тоже — умыта, одета в свежую юкату сиреневого цвета, волосы уложены, на ногах — белые носочки-таби, она проинструктирована что «носом не шмыгать, ногами не болтать, за столом молчать, семью Такахаси не позорить!»
Мы с мамой стоим в дверях, и она критическим взглядом окидывает меня в последний раз, проверяя мою готовность. Качает головой.
— Если бы я знала заранее — говорит она: — ладно в тот раз случайно было, но сейчас! И вообще, Сора-тян — идеальная жена для такого как ты! Что «мам»? Бьянка твоя сегодня здесь а завтра там, с ней вообще ничего не знаешь, а Сора-тян — надежная, не бросит тебя в трудной ситуации.
— Да, мама — отвечаю я. В самом деле, знаю я, что Сора-тян меня в трудной ситуации не бросит, она трудными ситуациями наслаждается. У нее фетиш такой на превознемогании, она прямо-таки обожает в пафосную позу встать и меч к небесам поднять «будь передо мной хоть Будда — я рассеку его!» или там «в ситуации, когда выбор стоит между жизнью и смертью, дочь самурая всегда выберет смерть!». Короче говоря, Сора-тян тоже у нас в психотерапии нуждается, потому что воспитание в качестве сперва «недостойной по факту рождения», а потом «гения рода» — оно сильно сознание коверкает. Сперва она желает доказать своим родителям и деду — что она достойна и из кожи вон лезет, чтобы стать лучшей мечницей в мире, а потом, уже добившись признания — осознает, что все, чем она в жизни занималась — бесполезно. То есть… вот зачем в современном мире может пригодиться умение быстро нашинковать человека катаной? Не спортивное единоборство, а именно боевая его часть, где движения ставятся из расчета чтобы клинок не застрял в теле противника, а был извлечен из него так же — разрезая плоть на обратном движении, где надо учитывать прочность своего меча и прочность клинка соперника, где отлетевшие в сторону пальцы — не дают очко, а противники после этого не расходятся в стороны, чтобы продолжить. Кендо и кен-дзюцу — очень разные вещи. А Сора-тян оказалась в роли того самого охотника на драконов, который всю свою юность посвятил обучению, приобрел оборудование, прочитал все справочники и стал лучшим в своем ремесле… и за всю свою жизнь не встретил ни одного дракона.
Потому искренний восторг девушки, после того, как она явно демонстративно, наслаждаясь моментом — развалила живого человека с плеча до пояса — он понятен. Рефлексировать «ай-яй-яй, какая черствая девочка, человека убила и радуется», конечно, можно, но! Давайте учтем, что с самых младых ногтей девушку к этому и готовили. Много-много раз она поднимала синай, представляя что в руках у нее — настоящий клинок, представляя что напротив нее — враг, представляя что ее удар сверху вниз, всем телом, не заваливая клинок на острие, чтобы он не застрял в теле — развалит его от плеча до пояса. Она уже много раз отрефлексировала и это «боже мой я человека убила» и Раскольниковское «тварь я дрожащая или право имею», она дочь самурая и даже если бы мессия встал перед ней — то выхватил бы.