Новая жизнь. Книга 2
Шрифт:
«Деревня!» – мысленно усмехнулся. Все про всех, все знают.
Пришлось столкнуться с Боганом, который отметился на первом моем концерте. Как-то вечером, переходя наш переулок, столкнулся с ним, идущим в компании ребят.
– А-а! Вожатый! – недобро усмехнулся он. – Седня один? Всем сопли вытер и по горшкам рассадил? – хмыкнул.
Кто-то среди подростков угодливо рассмеялся шутке. «Надо ставить зарвавшегося приблатненного сявку на место!» – решил и шагнул к нему. Тот, заметив решимость струсил и непроизвольно сделал шаг назад, наткнулся на дружков
– Чалился на малолетке по двести шестой, баклан? А понтуешься, как авторитет! Рамсы попутал, сявка?
– Ты че, в натуре? – оторопел местный «босяк». – Откуда…? Ты-ж цветной!
Откуда ему знать, что вырос я в неблагополучной среде заводского поселка, где каждый третий сидел, а каждый второй собирался сесть на зону и словечки по фене были популярны среди подростков.
– Сделай так, чтобы я тебя больше не видел и не слышал, – предупредил с угрозой. – Или тебе больно сделать? – придвинулся к подростку.
– Не, не, в натуре …. Все путем, – поднял он руку, огораживаясь от меня и попытался отступить.
– Ну-ну! – окинул взглядом компанию и пошел дальше.
«Он …, мокруха …, в авторитете …», – услышал за спиной.
…..
Митрич, как-бы между делом, упрекнул:
– Для пацанов пел и для нас со старухой мог бы, Тонька уж больно песни любит!
Наверное, я покраснел, но ничего не ответил, а выбрав момент, обратился к хозяйке:
– Баба Тоня! Вы как-то хотели меня послушать?
– Тебе некогда! Нарасхват! (с ехидством в голосе). Вон, опять бригадир тащится – наверное, опять у кого-то что-то сломалось, – забурчала, кивнув на окно. – Вечером баб позову, все равно дождь собирается! – снизошла.
Вечером действительно полил дождь, намекая о приближающейся осени. Собралось шесть женщин возраста бабы Тони, вероятно подруг. Все принаряженные, в платках. Хозяйка тоже одела лучшее и заставила переодеться Мишку. На меня она только ворчала, но не пыталась указывать, а пацан с супругом страдали от ее диктата. Митрич, одетый как обычно, притаился в уголке, стараясь быть незаметнее. Стол был накрыт, но все расселись на диване и стульях по всей горнице.
Начал с песни Градского:
Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком.
Может, я это, только моложе,
Не всегда мы себя узнаём.
Ничто на земле не проходит бесследно,
И юность, ушедшая всё же бессмертна.
Как молоды мы были, как молоды мы были,
Как искренно любили, как верили в себя…
Затем, не дожидаясь реакции зрителей, начал петь песни, подходящие возрасту слушателей:
Изгиб
Струна осколком эха пронзит тугую высь.
Качнется купол неба большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.
Качнется купол неба большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…
…..
Просто нечего нам больше терять.
Все нам вспомнится на страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым исполненье надежд.
Видно, прожитое прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь, падают дожди октября.
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Мы затопим в доме печь, в доме печь.
Мы гитару позовем со стены.
Все, что было, мы не будем беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены,
Все мосты, все перекрестки дорог,
Все прошептанные клятвы в ночи.
Каждый предал все, что мог, все, что мог.
Мы немножечко о том помолчим…
…..
Вагонные споры последнее дело,
И каши из них не сварить,
Но поезд идёт, бутыль опустела
И тянет поговорить…
…..
Я забыл о бурях и о громе
Мне теперь дороже тишина
И живу я в старом-старом доме
Из него выходят три окна…
Одна из бабулек басом неожиданно заговорила:
– Андрей, ты все поешь новые песни, а старые ты знаешь? Мы бы тоже попели, – оглядела товарок.
– Увы, – улыбнулся. – Помню, как мама в детстве напевала: «Опять от меня сбежала, последняя электричка!», «Жил да был черный кот за углом!», «В нашем поселился … сосед», «стоят девчонки … в сторонке». Рассказывала, что отец качал меня на руках, напевая: «Прощайте скалистые горы, на подвиг Отчизна зовет!», – грустно покачал головой. – Он на Северном флоте срочную служил, – пояснил. – Из этих? – поинтересовался.