Новая жизнь

Таранова Яна

– Я поговорю с ней, выясню, что происходит. Но хоть ты и не хочешь принимать благодарность, все равно спасибо. За все, - подняв с пола свой портфель, Вова скрылся за поворотом.

После лекции мне не терпелось поехать к Арине, но мне нужно было поработать у Штольц. Лидия Ивановна рассказала мне вкратце о разговоре с отцом. И я еще раз подивился доброте своей девушки. Ведь она, узнав что я пью, прикрыла меня перед Штольц и вызвонила моего отца. Меня неожиданно отвлек звонок с незнакомого номера, и я взял трубку.

–

Алло, Андрей? – я услышал женский голос.

– Да.

– Это мама Арины.

– Да, здравствуйте, Мария Алексеевна, я как раз не могу до нее дозвониться.

– Да, я не знаю нужно ли, но мы решили тебе сообщить, Арину сегодня положили в больницу.

– Что с ней? – я испугано прокричал в трубку.

– Пневмония. Ей еще в выходные стало плохо, а сегодня начала лихорадить, мы вызвали скорую и вот. Мы сейчас едем в больницу к ней.

– Скажите, в какой она? Я тоже сейчас еду!

Мама Арины продиктовала мне название больницы. Я быстро попрощался с Штольц и выбежал из академии. Я сломя голову несся к метро. Быстро пробегая по платформе в час пик, я еле-еле затолкался в вагон. Вот я наконец возле больницы. Я нашел нужное отделение и открыл дверь. В коридоре возле палаты негромко разговаривали родители Арины с врачом.

– Здравствуйте! – я подошел к ним ближе. Родители Арины выглядели усталыми и расстроенными. Они кивнули мне.

– Мы же понимаем, любое ее переохлаждение и сразу такое тяжелое состояние. У нее в прошлом году было так же, - мама Арины грустно смотрела на врача.

– Да, организм слабенький, а еще эти февральские морозы сейчас! Ну что ж, будем наблюдать за состоянием и надеяться на лучшее, - сказал пожилой доктор, покачав головой.

– Как она? Можно к ней? – я умоляюще смотрел на него.

– Ни в коем случае, ей нужно отдыхать, - сурово сказал доктор.

Я отрицательно помотал головой и быстро забежал в палату. На кровати неподвижно лежала моя девочка, укрытая теплым одеялом. К ее носу были подведены какие-то трубки. Это я виноват. Вот же урод! Это я не досмотрел за ней. Я допустил такое! Какой же я идиот! Я беспомощно смотрел на свою Арину и ничего не мог сделать.

– Андрей! Мы должны выйти! – папа Арины неожиданно сильно схватил меня за руку и потащил из палаты.

– Она не дышит? Это ИВЛ?- истерично спросил я врача, указывая на трубки у ее носа.

– Да что вы, молодой человек. Это всего лишь увлажненный кислород, - доктор устало попрощался с ее родителями и зашел в свой кабинет.

Я растеряно посмотрел на родителей Арины и стыдливо отвел глаза. Это я во всем виноват!

– Она просила тебе передать, еще до болезни, - мама Арины протянула мне небольшой бумажный пакет.

Я заглянул вовнутрь и увидел то черное кольцо, которое я дарил ей.

– Нет! Нет! Это ведь не может быть! Отдайте ей обратно, пожалуйста! – я умоляюще смотрел на них, но

ее родители строго переглянулись.

– Я думаю, ты сам должен разобраться, - папа Арины по доброму похлопал меня по плечу и слабо улыбнулся.

До меня только сейчас дошло, что ее родители все поняли про нас с Ариной и теперь не знали как отреагировать на нашу с ней ссору.

– Спасибо, что сообщили мне о ней. До свидания! – я быстро попрощался и от жгучего стыда выбежал из больницы.

Я шел не разбирая дороги. Какой я идиот и дебил! Я не уберег мою девочку, я забухал, а она ведь переживала за меня. Она вызванивала моего отца, потом еще поехала ко мне разговаривать. А я ее тогда так просто отпустил! Долбаный урод! Она шла домой и замерзла, моя Арина. Я заставил ее страдать! А теперь она еще мучается в больнице!

Я не знал, что мне теперь делать. Я понимал, что сейчас помочь Арине никак нельзя. Лишь силы ее организма могут вытащить ее из этой болезни. А что, если я попрошу для нее этих сил? Я достал телефон и набрал номер такси. Машина приехала быстро, и таксист еще раз удивленно уточнил место назначения.

И вот, в восемь часов вечера водитель высадил меня у ворот кладбища и быстро уехал. Я зашел в калитку и прошел по главной аллее. Освещения не было, поэтому я включил фонарик на телефоне. Так, кажется здесь нужно свернуть. И я вступил в сугроб. Снег тут же оказался в моем ботинке, но я обращал на это внимание. Я пробирался через огромные валы снега. Еще несколько могил мимо и я наконец-то добрался до нужной. Я принялся руками разгребать снег, освобождая деревянный крест и могильный холмик моей мамы. Снега было ужасно много и мне пришлось долго разгребать его.

Не пытаясь сдержать холодные слезы, я зашептал:

– Мама! Мне больше некого просить! Спаси ее! Пожалуйста! Ты же там на небе можешь попросить Господа о прощении! Арина не должна страдать из-за меня. Я никогда в жизни больше не напьюсь до такого состояния! Я идиот, я вдруг подумал, что она всегда будет рядом и не ценил ее.

Я почувствовал жгучий холод во всем теле. Я обессилено положил голову на холм и обнял себя руками, пытаясь сдержать дрожь в теле. Едва двигая замерзшими губами, я закрывая глаза, бормотал:

– Мама! Моя любимая мама, не допусти ее страданий! Умоляю тебя! Я сделаю все что угодно! Лишь бы не она мучилась. Она такое сокровище, а я, не уберег ее. Я у тебя такой дурак, мама. Я не думал, что смогу настолько полюбить ее. Я отдам все за нее. Только, пусть она живет, мама!

А потом мне стало очень тепло. Меня укрыли большим одеялом, и я чувствовал на коже лучи теплого солнца.

– Андрей! Андрей просыпайся! – кто-то громко говорил мне на ухо и тряс за плечо. Я неохотно приоткрыл глаза. Сквозь замерзшие стекла очков я с трудом узнал отца. Он схватил меня за бока и потянул на себя.