Новеллы о вратаре

Горянов Леонид Борисович

Шла Великая Отечественная война. Каждый человек в тылу ценился на вес золота. И едва сыну исполнилось 14 лет, отец привел его на завод, где трудился сам.

— Время сейчас такое, сынок, что каждый свой камушек должен положить в здание общей победы.

И мальчишка старался. За какой-нибудь год вышел из учеников, стал самостоятельно работать слесарем на сборке. Прошло еще немного времени, и на его участке укрепил и красный флажок — свидетельство того, что здесь работает человек, регулярно выполняющий и перевыполняющий

производственные нормы.

Отец учил его: работа всегда главное для человека. И сын доказывал, что усвоил эти уроки. Однако, что ни говори, трудно в пятнадцать лет стать совсем взрослым. И как только предоставлялась возможность (понятия «смена» в точном смысле этого слова тогда не существовало), Лева не без радости покидал душный цех и несся играть в футбол.

Сначала он с такими же подростками, каким был сам, гонял мяч на пустыре, прилегавшем к заводскому стадиону, но вскоре началась Спартакиада, в цехе стали создавать свою команду и Леве предложили пост вратаря.

Он сразу полюбил свою определившуюся футбольную профессию. Ему нравилось взять, вытащить из угла какой-нибудь особенно трудный мяч и посмотреть в раздосадованное лицо чужого форварда. Он все больше входил в свою спортивную роль, и вскоре на заводе о нем стали говорить:

— Играет, как работает!!

Я специально привожу и особенно подчеркиваю эти слова. Несомненно, в становлении Яшина-спортсмена колоссальную роль сыграла его «рабочая косточка», его с детства привитая, любовь к труду, высокое чувство ответственности за любое дело, которое ему поручено.

Жизнь все больше подтверждала мои выводы. Если я давал какое-нибудь задание на тренировке, то никто не выполнял его старательнее и серьезнее Левы,

Помню один, уже курьезный, случай, который помог мне увидеть «железную» дисциплинированность моего ученика. Как-то в один из дней, когда тренировка подходила к концу, Яшин попросил:

— Аркадий Иванович, побейте мне немножко по воротам.

Но в это время прибежал посыльный от председателя общества, сказав, что тот меня вызывает к себе, Я пошел.

— А я как же? — умоляюще спросил Яшин.

— Освобожусь, приду. Но уж тогда берегись!

— Обязательно придете?

— Конечно!

Увы, дело, по которому меня вызвал председатель, оказалось сложным и, главное, срочным. Председатель нервничал, стал нервничать и я. За спорами, работой, телефонными разговорами совсем забыл о своем обещании. Переоделся, уж уходить собрался, вдруг меня кто-то окликает: ребята задержались после тренировки.

— Ну, все в порядке?

— Да вроде бы.

— Что ж, до следующего раза,— пожелал я им доброго пути.

И вдруг кто-то с укоризной мне говорите

— Аркадий Иванович, а вас там Лева ждет.

— Да вы что, ребята, шутите? Ведь уже третий час пошел, как меня вызвали. Неужели не догадался?

— Дак ведь и мы ему то же самое твердим. А он ни в какую…

Я вернулся

в раздевалку, быстро натянул тренировочный костюм и пустился трусцой к игровому полю. Лева как ни в чем не бывало вгонял мячи в пустые ворота.

— Не устал? — крикнул я.

— Нет.

— Извини, дела задержали,

— Так я и понял. А ребята говорят — не прядет. Чудаки.

Тогда мы тренировались с ним до глубоких сумерек, испытывая, кажется, взаимное удовольствие от этих минут. Я старался быть максимально точным и посылать не очень сильные, но «интересные» мячи. Яшин, казалось, приобрел невесомость: так здорово, заворожительно носился он из угла в угол.

Этот случай очень сдружил нас, а меня заставил обратить на своего подопечного более серьезное внимание. Я стал давать ему задания по акробатике, заставил заниматься легкой атлетикой, особенно прыжками и спринтом. Не было ни одного случая, чтобы он от чего-нибудь отказался или что-либо выполнил не так.

Я уже говорил, что основным вратарем молодежной команды считался в ту пору Виктор — очень техничный, ладный спортсмен, но ужасно несимпатичный как человек. Ребята называли его «пижоном» (может быть, именно поэтому я не помню его фамилии) за страсть к сверхмодным нарядам ярких цветов, к различным мещанским безделушкам. Виктор откровенно стал «задирать нос», однажды перед официальным матчем он потребовал, чтобы я отменил свое решение по составу и поставил угодных ему защитников. Ни на минуту не задумываясь, я отрезал:

— Сегодня в воротах будет играть Яшин.

Лева в тот раз удачно отстоял «вахту», не заставив меня пожалеть о столь мгновенно принятом решении. И в последующих матчах защита ворот поручалась ему. Не скажу, чтобы его действия были стабильными. Случалось, он допускал серьезные ошибки и досадные промахи, но в общем играл не хуже других, А главное — всегда умел трезво оценить свои ошибки. Он приходил ко мне на следующий день после очередного поединка и подробно рассказывал, как — в его видении — был забит гол, в чем виноват он лично, а в чем нет. И, сделав этот своеобразный доклад, спрашивал всегда:

— Правильно я говорю?

Зимой Лева тренировался с нами в хоккей. Я несколько раз пробовал уговорить его поиграть в поле, в линии обороны, где его высокий рост и неизменно возраставший вес могли стать весьма существенными аргументами в борьбе с соперниками. Но он проявлял завидную твердость, повторяя одно и то же:

— Я уж лучше постою в воротах…

В хоккейной команде мастеров в ту пору этот пост был доверен К. Лииву — спортсмену опытному, с прекрасным пониманием сути игры, имевшему достаточно высокий для того времени «стаж». Лииву довелось какое-то время играть в «шайбу» в Прибалтике, когда у нас о ней еще не знали. Я не скрывал от Левы, что здесь ему будет пока трудно пробиться на первые роли, но он отвечал с подкупающей откровенностью: