Новеллы: Обсидиановый клинок и Алый кинжал
Шрифт:
– Так ведь все ненавидят твоего отца… - промолвил Калум, но тут же нахмурился. –
Хотя нет, не все, некоторые его просто боятся. Но я знаю кое-что о короле Гае, и это
заставит меня никогда не поступить так, как ты просишь, юный принц.
Разочарование кулаком ударило его в грудь, и Магнус резко взглянул на мужчину.
– И что же это?
– Если он узнает, что его сын и единственный наследник пропал без вести, он
собственноручно порвёт в клочья все три митиканских
погибнет? И это всё потому, что тебе вздумалось, будто твоя полная баловства и
привилегий жизнь плоха!
– Ты сказал, что кровь больше не проливаешь! – Магнус яростно дёрнул повязку. – Это
он со мной сделал! Назвал это уроком и взял с меня клятву, что я сохраню тайну!
Калум не произнёс ни слова и молча коснулся своего шрама.
– Прости за боль, мой принц, ты прав. Но жизнь – это всегда раны. Наши шрамы будто
кольца на стволе дерева, они лишь показывают течение нашей жизни. Когда у нас
затягиваются раны, мы движемся вперёд… Вот она – разница, мы сбежать от проблем
не сможем. Надо встретиться с ними, - его выражение стало серьёзным, хмурым. –
Давай, я отведу тебя к твоему дому.
Магнусу хотелось спорить, возражать, кричать, требовать. Был ли этот человек прав?
Может быть, его отец и вправду убьёт столько людей из-за одного желания бежать?
Да. Конечно, да.
Магнус позволил Калуму Столо и его дочери проводить его во дворец неохотно, с
тяжёлым сердцем. И стоило им только войти на территорию замка, как стража
бросилась вперёд, окружая их кольцом. Послышались на замёрзшей тропе тяжёлые
шаги, и стража расступилась, чтобы пропустить вперёд разъярённого короля Гая.
Однако гневался он не на Магнуса, и пылающий ненавистью взгляд был направлен на
Калума.
– Как ты посмел похитить моего сына? – прорычал король. – Чего ты хотел? Выкупа?
Так ты намеревался поиздеваться надо мной?
Стражник отобрал у Калума мешок с монетами и вручил его королю, тот лишь бросил
на него быстрый взгляд.
– Магнус, подойди сюда.
На мгновение замерев, Магнус бросился к отцу.
Король встряхнул мешочком у его глаз.
– Он украл у тебя это?
Нет, это Магнус украл, у своего родного отца, но правда застыла на его языке. Он
вдруг понял, что кивает, а по щекам льются позорные слёзы, и он так испугался, что
дрожит. Магнус взгляну на Кару, что крепко держала отца за руку, и быстро
отвернулся, смущаясь от своей собственной лжи и стыдясь этих слов.
– Теперь ты дома, - отец положил тяжёлую ладонь Магнусу на плечо, а после присел на
корточки рядом с ним. – Ты в безопасности,
– Ваше Величество… - начал Калум.
– Молчать! – король вновь встал, возвышаясь неистовым гневом, и лицо его
искривилось дикой ненавистью. – Я позволил тебе покинуть твой пост, Столо, потому
что ты не мог выполнять работу, которую я тебе предоставлял, на должном уровне
после того, как получил травму. И так ты платишь мне за доброту – похищаешь моего
сына, воруешь мои деньги? – он кивнул страже. – Бросьте его в темницу. Я хочу, чтобы
его немедленно казнили.
– Нет! Папа! – сорвался с уст Кары крик, когда её отца стража потащила в сторону
подземелья.
– Отпусти мою дочь! – взмолился Калум. – Она не виновата, она не имеет к этому
никакого отношения.
– Хорошо, - кивнул король и тихо прищёлкнул пальцами. – Отпустите ребёнка. Пусть
замёрзнет сегодня вечером, если ему так угодно.
Кара смотрела на Магнуса широко распахнутыми глазами, ожидая, когда он что-то
скажет и остановит всё это безумие.
Но слов больше не было. Магнус не мог признаться, не сейчас. Наказание было бы
куда хуже любой порезанной щеки. Ложь – ложь отцу и королю! – закончится
отрезанным языком или отрубленной головой.
Ему было жаль – он смотрел, как текли слёзы по щекам маленькой девочки, что
отступила на шаг, второй, а после повернулась спиной и помчалась в холодную, снежную ночь.
***
Память об этом жутком моменте была всё такой же ясной, будто бы это только что
случилось.
– Ты хочешь убить меня, - прошептал Магнус, чувствуя, как пересохло в горле.
– Я уже десять лет хочу убить тебя, - согласилась Кара.
– Может быть, я мог бы сражаться за свою жизнь. И вернуть её себе.
Она только рассмеялась.
– О, увы, но я не верю, что ты можешь. Я наблюдала за тобой последние месяцы, видела, как ты фехтуешь… Ты едва-едва способен поднять оружие, а о том, чтобы
сражаться с его помощью, и вовсе речи нет. Если ты и побеждаешь, слушается это
только потому, что твой соперник поддаётся. Стрельба из лука – просто смех, но я
слышала, что ты презираешь охоту, так зачем же стрелять из лука? Ведь поколения
уже не было войн, ты тут, в мягких, уютных стенах дворца. Кажется, больше убегать
ты не хочешь… О, нет, я сомневаюсь, что ты сейчас смог бы хоть как-то бороться за
собственную жизнь!
Ему хотелось с нею поспорить, но он отлично знал, что это правда.
– Ты так считаешь, да?
– Постой, есть кое-что, чем славится лимерийский принц… его прекрасный юмор! Ты