Новеллы
Шрифт:
– Я не успела его полюбить. Чувство ненависти опередило чувство любви. Я раздавлена и разбита. Способна ли я вообще теперь любить?
– Ты не узнаешь, пока не попробуешь.
– Нет сил на попытки. Всюду видится боль, причиненная одним человеком. Угодив в капкан, можно спасти ногу, но шрамы останутся навсегда. На душе остаются шрамы. Оказывается, от ударов она так же рвется, как и любая плоть. Боже, зачем я вообще это говорю? – она посмотрела вверх. По щеке скатилась слеза.
– Что он сделал? – вспылил Влад. Татьяна поджала дрожащую губу. – Таня,
Влад взял ее за руку, она вздрогнула и посмотрела на него глазами, полными слез.
– Что если я скажу, что у меня дома есть пленник? Я держу его в специальной комнате уже полгода.
– Я не поверю, – усмехнулся Влад. – Ты способна на все, но только не на похищение людей. Можешь сколько угодно проверять меня своими экстравагантными вопросами, но я вижу, кто ты. Таня, ты чудесная девушка, которая слегка заблудилась. Придет время, и ты поймешь, что не тот подонок забрал свет у тебя – ты сама его крадешь у себя. Возвращаясь в памяти к тому моменту, ты мучаешь сама себя.
Татьяна отдернула руку и гордо обтерла щеки от слез.
– Я не должна была об этом с тобой говорить, – сухо произнесла она. – Прости. Мне пора.
– Таня, – попытался остановить ее Влад. Он быстро оказался перед дверью, загораживая проход. – Я не хотел тебя обидеть.
– Я ценю твои попытки изменить мою жизнь к лучшему. Мне необходимо время. Прости…
На этот раз Владу пришлось уступить. Он злился на себя, что перегнул палку. Провожая Татьяну взглядом, он возвращался к одному и тому же вопросу: «Почему именно она ему нужна, для чего такие сложности?» Сердце тут же отзывалось теплом, говоря, что для любви не бывает сложных преград. Она ему просто нужна.
Вернувшись домой, Таня сразу пошла в душ. Жесткая мочалка впивалась в кожу, оставляя красные следы. Несмотря на боль, девушка старалась смыть с себя отпечаток прошедшего дня. В струях воды сознание рассыпалось на кусочки и собиралось вновь уже в ее пародию, жалкое подобие смиренного человека.
Откупорив бутылку вина, Татьяна сделала несколько глотков прямо из горла, потом написала Владу, что добралась нормально, и поблагодарила за вечер.
Андрей в это время мучился от безделья и тоски. Его жизнь в неволе была примитивна и однообразна. Большую часть времени он просто лежал, смотря в белый потолок. Вдруг стена начала двигаться. Андрей быстро поднялся. В его взгляде блеснула радость ожидания, но, увидев Таню, он слегка обомлел.
Она предстала перед ним в широких клетчатых шортах, похожих на мужские семейные трусы бабушкиного покроя. Мешковатая застиранная футболка с растянутым воротом из разряда «выбросить жалко» сделала Танину фигуру бесформенной. На голове было нечто, напоминавшее воронье гнездо, из мокрых, растрепанных волос, наспех стянутых резинкой. Ладонью она крепко сжимала толстостенное горлышко бутылки, подмышкой держала шахматную доску. Пошатываясь от хмеля, она прищурила глаза, пытаясь удержать ускользавшую строгость. Андрей невольно улыбнулся.
– Снова хочешь сыграть в шашки шахматными фигурами? – спросил он.
– М-гу, –
– Хочешь, я научу тебя играть в шахматы? – Андрей опустился на пол перед окошечком и наблюдал, как Татьяна, расставляя фигуры на доске, не попадает в нужную клетку. Он сразу мысленно оправдал девушку, понимая, что лишний градус выпитого алкоголя повлиял на меткость.
– Можно подумать, ты умеешь? – ухмыльнулась она, пытаясь уместить белого коня на черной клетке.
– Умею, – фыркнул он. Она приподняла бровь, и на секунду ее взгляд показался трезвым. – Думаешь, только тебя родители заставляли заниматься тем, что интересно было им? Ну, что? Будешь учиться?
– Боюсь, я сейчас не в состоянии чему-либо учиться, – она глотнула вина и поморщилась.
– Дай мне тоже…
Она неуверенно протянула ему бутылку. Андрей припал к ней и быстро опустошил, оставив на дне жалкие капли. Обтерев влажные губы тыльной стороной ладони, он твердо сказал:
– Теперь мы на равных. Пьяный учитель учит пьяного ученика.
Таня кивнула, без слов соглашаясь на обучение. Андрей подтянул доску к окошечку и начал правильно расставлять шахматы. Таня закурила, пытаясь сосредоточиться на его ловких пальцах.
– Пешки, – провел он по ряду маленьких фигур с аккуратными круглыми головками, – ладьи по углам, затем кони. Но по ним итак видно, что они кони. Слон, далее ферзь, она же королева, – самая сильная фигура в шахматах, ну и, конечно, король. Он сильный, но нуждается в постоянной защите.
– А королева тоже нуждается в защите?
– Конечно. Даже если пешка станет ферзем и будет сметать все на своем пути, то она тоже уязвима. Попробуй обыграть меня, тебе понравится.
– Но я не умею играть в шахматы, – возразила Татьяна.
– Я тебе помогу.
Их игра длилась несколько часов. Рядом с доской появились новые бутылки с вином, фужеры, закуска, а пепельница наполнилась окурками. Татьяна приоткрыла окно, чтобы дым не пропитал кухню. Они спорили, смеялись. Поочередно бегали в туалет, что продлевало время игры. Иногда их хмельные лица застывали в напряжении от раздумья над непростым ходом. Шахматы на время словно стерли преграды между ними, даже бронированное стекло казалось не толще бумажной ширмы. Фигур на доске становилось все меньше.
– Да у тебя талант. Ты просто загнала меня в угол, – всплеснул руками Андрей.
– Ты поддался, – усмехнулась она, – нагло поддался…
– Зато ты ощутила вкус победы. Это тебе необходимо сейчас, – задорно засмеялся он и поймал ее взгляд.
Воцарилось молчание. От хмеля и ветреного настроения не осталось и следа. Татьяна со злостью пнула по доске, фигуры с грохотом разлетелись. Следом по полу зазвенели бутылки. Андрей замер, словно увидел перед собой дикого, отчаявшегося зверя, загнанного охотниками к обрыву. Татьяна с болью выдохнула: ей казалось, будто грудь сжали тиски. Прислонясь лбом к стеклу, она жалобно проскулила: