Новеллы
Шрифт:
Был уже второй час дня. В это время на парижских бульварах мирно спят еще в своих квартирах дамы, которые только в восемь часов утра вернулись домой с ужинов или из тайных домов свиданий. Спят и те, кого мужья оставили одних на перинах только около полудня. Остальные отправились в Версаль поглядеть на пленников — совсем как раньше в цирк или зоологический сад. Когда же удавалось поймать особенно важного преступника, некоторые дамы приезжали во второй раз в сопровождении своих мужей — гусарских офицеров.
Капитан Обра ждал гостей к двум часам, а в половине третьего он привел их
Конвоиры стояли навытяжку и отдавали гостьям честь. Комендант ударил хлыстом по голенищу.
— Смирно, суки! В шеренгу! Брюхо убрать!
Вдруг кто-то взвизгнул. Комендант оглянулся. Это была толстая супруга полковника национальной гвардии и представителя военно-полевого суда в Шателе — Луи Фабра. Она едва не наступила на кучу нечистот и, отскочив в сторону, отряхивалась, как облитая водой курица.
Капитан улыбнулся и галантно поклонился.
— Осторожнее, милые дамы! Эти скоты где стоят, там и гадят.
Супруга издателя демократической газеты госпожа Ренар переложила зонтик на другое плечо и надула губы.
— Какая дикость, какая нецивилизованность! Правда, мы сами слишком мало заботились о просвещении этих тварей. Впредь нам придется почаще читать на окраинах лекции по санитарии и общественной гигиене. Чистота и порядок в центре города еще не помогут, если кварталы бедняков каждое утро угрожают Парижу эпидемиями…
Дочь банкира Мулена, худая и смуглая, как цыганка, подошла к женщине в разорванной юбке.
— За что тебя арестовали? Что ты натворила?
— Я перевязывала раненых на площади Вольтера.
Мадемуазель Мулен переглянулась с остальными дамами. Такими руками, в такой одежде! Как тут не быть заражению крови? До чего темны эти люди. Но супругу мэра шестого округа, госпожу Лорио, интересовало другое.
— Где ты так изорвала одежду?
Даже сквозь слой грязи на лице женщины видно было, как она покраснела.
— Версальцы хотели меня изнасиловать.
Изумленная госпожа Фабр придвинулась ближе.
— Что ты сказала? Наши славные освободители? И тебе не стыдно так лгать? Да они детей из горящих домов выносили…
Дамы подошли ближе. Девицы под одним зонтиком вылезли вперед.
— Где, говоришь ты? Где это произошло?
Вдруг в другом конце шеренги раздался громкий низкий голос, такой спокойный, что казался невероятным в этой толпе затравленных людей.
— Гоните домой этих поросят, пусть уж развлекаются взрослые…
Несколько дам вскрикнули. Комендант больше всего боялся таких инцидентов. Они случались довольно часто, и их почти никогда нельзя было предусмотреть и предотвратить. Чего доброго, гости могли подумать, что он не в силах справиться с этим зверьем. Однако на этот
— Опустить глаза, когда мимо проходят порядочные женщины!
Дамы шарили взглядами по толпе, отыскивая наиболее интересные экземпляры. Почти у всех горели щеки и в глазах отражалось любопытство и отвращение. Что за твари! Все газеты полны сообщений о зверствах и невероятном распутстве этих женщин. Это даже как-то щекотало нервы!
Женщина с ребенком хотела припасть к руке госпожи Ре-нар. Она решила, что эта сильно декольтированная дама в платье из брюссельских кружев и в бриллиантовых перстнях по меньшей мере маркиза или генеральша.
— Сжальтесь, барыня! Дитя погибает! Уже третий день у меня нет ни капли молока…
Госпожа Ренар с серьезным видом кивнула коменданту:
— Послушайте, капитан! Зачем ее держат здесь?
Это уже было вмешательство в его служебные дела. Обра холодно пожал плечами. Он не обязан всех их знать. Если кто интересуется, может получить сведения в канцелярии у секретаря. Бродяги, проститутки, убийцы — все они заодно с бунтовщиками.
— Нельзя ли помочь ребенку?
Капитан иронически поклонился:
— Их расстреляют вместе.
Ему вовсе не хотелось, чтобы дамы дошли до конца шеренги, но их, как видно, больше всего заинтересовала именно дерзкая крикунья. Остановить их силой было неудобно. И вот уже госпожа Фабр, приставив к глазам лорнет с перламутровой инкрустацией и золотой ручкой, подошла почти вплотную к заключенной.
— А ты зачем здесь?
А та стояла, скрестив на груди мускулистые руки, — статная, высокая, на полголовы выше капитана. Глубокий рубец пересекал ее лоб. Вопреки приказу она одна стояла, не опуская глаз. И эти полные ненависти глаза метали искры.
— Затем, чтоб вы со своими любовниками могли до обеда валяться на перинах.
Снова госпожа Фабр отскочила, как облитая водой курица.
— Капитан, неужели у вас нет пуль для этих нахалок?
Комендант только пожал плечами и повел дам дальше. В лагере у него несколько таких, с которыми ничего нельзя поделать. Бесстыдство и упрямство этих потаскух не поддается описанию. Обычно жандармы в первый же вечер справляются с ними, но с этой никто не может справиться. В одном из подвалов есть замечательный уголок, который сами арестанты прозвали львиной пещерой. Даже самые отчаянные и сильные мужчины не могли выдержать там больше шести часов и выходили оттуда бледные, как мертвецы, и смирные, как агнцы. А эта просидела круглые сутки — и хоть бы что. Как будто выспалась на сеннике. Не находится средств заткнуть ей пасть. Можно подумать, что в нее вселился сам дьявол. В варварское средневековье ее сожгли бы на костре как ведьму. Мы с нашей гуманностью терпим все выходки. Пулю, говорите? К сожалению, в данный момент это невозможно. Она уже осуждена и ждет своей очереди. Вечером ее передадут патрулю. Таких мы обязаны охранять особенно строго. Если по списку недостает кого-нибудь, выйдут неприятности. Наши суды придерживаются строгой законности…