Новеллы
Шрифт:
– А мне так хочется ощутить ночью сладостный холод ужаса, который пронизывает все тело, - прибавила она, вздыхая.
– Почувствовать, как встают волосы на голове. О, как хорошо испытывать страх!
Она обвила руками шею черного царя и умоляющим голосом, как ребенок, попросила:
– Наступает ночь. Переоденемся бедняками и побродим вдвоем по городу. Ты согласен?
Конечно, Валтасар согласился. Тогда Балкида подбежала к окну и через решетку взглянула на площадь.
– Смотри, - сказала она, - у стен двора лежит нищий. Отдай ему свои одежды и возьми у него взамен тюрбан из верблюжьей шерсти и передник
И она выбежала из пиршественного зала, радостно хлопая в ладоши.
Валтасар сбросил свой хитон из шитого золотом полотна и надел передник нищего. Теперь он выглядел настоящим невольником. Вскоре вернулась царица в синем платье, сделанном из одного куска ткани, как у женщин, которые работают на полях.
– Пойдем, - сказала она Валтасару. И узкими переходами вывела его к маленькой двери, выходившей в поле.
2
Ночь была темная. В темноте Балкида казалась совсем маленькой.
Она повела Валтасара в одну из харчевен, куда из города сходились носильщики, крючники и блудницы. Там они сели за стол под светильником, чадившим в спертом воздухе, и стали смотреть на вонючих оборванцев, одни из которых, пуская в ход кулаки и ножи, дрались из-за женщин или кружки прокисшего вина, меж тем как другие мертвецки храпели под столами. Трактирщик, лежа на груде мешков, украдкой, но зорко наблюдал за буйными пьяницами.
Заметив, что к одной из потолочин подвешена связка соленой рыбы, Балкида сказала своему спутнику:
– Я поела бы этой рыбы с толченым луком.
Валтасар велел подать рыбу. Когда Балкида кончила есть, он вспомнил, что не взял с собой денег. Это его нисколько не обеспокоило, и он решил уйти, не заплатив за еду. Но трактирщик, загородив им дорогу, обозвал его грязным рабом, а ее-дрянной ослицей, за что Валтасар ударом кулака сбил его с ног. Тогда несколько гуляк, размахивая ножами, кинулись на двух неизвестных. Но, вооружившись огромным пестом, которым здесь толкли египетский лук, эфиоп уложил на месте двух первых нападавших, а остальных принудил отступить. Он чувствовал теплоту прижавшейся к нему Балкиды - и был непобедим. Друзья трактирщика, не отваживаясь более приблизиться, принялись швырять в него издали кувшины с маслом, оловянные кружки и горящие светильники; они бросили даже огромный бронзовый котел, в котором целиком варился баран. Этот котел со страшным грохотом обрушился на Валтасара и рассек ему голову. На мгновение удар ошеломил царя, но тут же, собрав все свое мужество, он послал котел обратно, с силой, удесятерившей его тяжесть. Звон металла смешался с воплями и предсмертным хрипом. Те, кто уцелел, пришли в ужас; воспользовавшись этим и опасаясь, что в свалке могут поранить Балкиду, Валтасар подхватил ее на руки и побежал по глухим безлюдным улочкам. Земля была окутана безмолвием ночи, и беглецы слышали, как позади них постепенно затихают крики пьяниц и женщин, которые наудачу гнались за ними во мраке. Скоро все смолкло, и слышался только еле уловимый звук капель крови, падавших со лба Валтасара на грудь Балкиды.
– Я люблю тебя, - прошептала царица. И в сиянье луны, проглянувшей из-за туч, царь увидел влажный блеск в полузакрытых глазах Балкиды. Они шли по руслу пересохшего ручья. Вдруг Валтасар ступил ногой в мох и поскользнулся. Они оба упали, обнявшись. Им показалось, что они летят в бездонную
В это время мимо проходили разбойники; они заметили Валтасара и Балкиду.
– Они бедняки, но молоды и красивы, - решили разбойники, - и мы выручим за них большие деньги.
Они подкрались к влюбленным, скрутили их и, привязав к хвосту осла, увели с собой. Эфиоп пытался разорвать путы и угрожал разбойникам смертью; Балкида же, вздрагивая от утреннего холодка, чему-то улыбалась.
Так шли они по мертвой пустыне, пока не ударил полдневный зной. Солнце стояло уже высоко, когда разбойники развязали пленников, позволили им сесть рядом с собой в тени скалы и швырнули по куску заплесневелого хлеба. Валтасар побрезговал даже поднять предназначенную ему долю, но Балкида съела свою с жадностью.
Она смеялась. И предводитель разбойников спросил ее, чему она смеется.
– Мне смешно, - ответила она, - при мысли, что я прикажу всех вас повесить. Предводитель воскликнул:
– Вот поистине странная речь в устах такой грязной судомойки, как ты, красотка! Уж не твой ли черномазый дружок поможет тебе нас повесить?
Услыхав эти оскорбительные слова, Валтасар пришел в ярость: он бросился на злодея и так сдавил ему глотку, что чуть было не задушил.
Но предводитель всадил ему в живот нож по самую рукоятку, и бедный царь рухнул на землю, устремив на Балкиду угасающий взгляд, который почти тотчас же померк.
3
В эту минуту раздались громкие голоса, ржание коней, лязг оружия, и Балкида увидела верного Абнера, подоспевшего с воинами на выручку к своей царице, о таинственном исчезновении которой его известили еще ночью.
Он троекратно простерся перед Балкидой и приказал подать приготовленные для нее носилки. Тем временем его люди вязали разбойникам руки. Царица повернулась к их предводителю и кротко сказала:
– Друг мой, тебе не придется упрекнуть меня в напрасно данном обещании: ты будешь повешен.
Евнух Менкера и маг Самбобит, сопровождавшие Абнера, разразились воплями, увидев, что их царь безжизненно распростерт на земле. Они слегка приподняли его. Самбобит, который был сведущ в искусстве врачевания, увидел, что Валтасар еще дышит. Он наскоро перевязал его, а Менкера отер пену, запекшуюся на устах царя. Затем они положили его на лошадь и осторожно отвезли во дворец Балкиды.
Две недели Валтасар беспрерывно бредил. Он вспоминал о дымящемся котле, о мшистом русле и громко звал Балкиду. Наконец, на шестнадцатый день, он очнулся и увидел у изголовья Самбобита и Менкеру, но не увидел царицы.
– Где она? Что она делает?
– Повелитель, - ответил Менкера, - она заперлась с царем Комагенским.
– Они, без сомнения, обсуждают договор об обмене товарами, - прибавил мудрый Самбобит.
– Но не волнуйся так, повелитель: от этого может возобновиться лихорадка.
– Я хочу ее видеть!
– вскричал Валтасар. И, прежде чем старец и евнух смогли его удержать, он бросился к покоям царицы. У дверей спальни он увидел царя Комагенского, который, сияя как солнце, выходил оттуда в своем раззолоченном одеянии.