Новенькая для мажора
Шрифт:
Перекатившись вместе со мной, уложил меня на спину. Впившись в мой рот жестоким влажным поцелуем, попробовал на вкус язык и ладонью по бедру добрался до самого чувствительного места у меня между ног. Горячее томление мгновенно лишило меня воли. Я ослабела. С моих губ сошел негромкий откровенный стон.
Мне показалось, что таким образом он решил продемонстрировать свою власть надо мной… Но я нечего не смогла поделать, этот сладостный огонь уже разгорелся вовсю, накалив мои нервы и все тело. Как я и боялась все это время,
Просто потому что не захочу…
* * *
Мы провели у него дома все выходные - купались в бассейне со стеклянными панорамными стенами, играли в бильярд, смотрели фильмы в его мини-кинотеатре, даже готовили вместе, как какая-нибудь мирная семейная парочка.
Эта влюбленность пьянила до головокружения, до сумасшедших искрящихся солнечных зайчиков в животе! Я тонула в его черных глазах и не могла насмотреться на беспечную улыбку, так часто загоравшуюся на его лице, когда мы были вместе.
И с каждой проведенной с Русланом секундой, я все больше хотела сказать ему эти заветные слова, которых он от меня так ждал…
Но не говорила.
Почему? По тем же причинам, что и раньше.
Часть меня все еще не могла поверить, что я удостоилась любви великолепного Руслана Орлова, и опасалась, как бы его влюбленность не выветрилась, словно легкое опьянение от шампанского, разящее быстро и еще быстрее исчезающее без следа. Часть меня не могла не думать о том, как он обращался с другими людьми. Часть все еще боялась этого человека, его несдержанности и жестокости.
Все то же. И он был все тем же.
Но каким все-таки был Руслан! Я не ошиблась тогда в своих суждениях - он, и правда, очень много читал и предпочтение отдавал классике, вплоть до Гомера и «Эпоса о Гильгамеше».
Более того, в чем-то Руслан был даже образованнее меня! Я, например, не читала жизнеописаний Александра Македонского, не изучала с такой скрупулезностью философских трактатов от античности до Макиавелли, Канта и Ницше. Парень без особого труда затыкал меня за пояс в такого рода разговорах, и помочь мне в них могли только мой здравый смысл и незамутненный ум.
Зато с ним легко и с удовольствием можно было подискутировать на литературные темы, правда, точек зрения он придерживался жестких и даже циничных, в своем мнении был так же упрям и несгибаем, как и я, а потому наши дискуссии быстро перерастали в жаркие споры.
Это было интересно и весело ровно до того момента, как я в сердцах огрела его мокрым полотенцем, а Орлов в отместку скинул меня в бассейн прямо в банном халате и тапочках.
В общем, скучать мне в его обществе не приходилось. Порой Руслан веселил меня, а чаще злил, но я уже с трудом представляла, как расстанусь с ним в понедельник. Он рассказывал мне разные интересные, порой пугающие, но всегда захватывающие истории из своей чересчур насыщенной событиями жизни.
А
– Моя мама была известной пианисткой, выступала в вокально-инструментальном ансамбле, и сама пела, сочиняла, - сказал, сыграв мне на фортепьяно мелодию The Beatles «Let it Be».
– Давно, очень давно я не играл… Как раз с ее смерти и не играл.
Я не знала, как выразить ему свое сочувствие, а потому просто положила ладонь ему на предплечье.
– Так красиво получилось, - улыбнулась, - хоть и давно не играл. Музыканты меня всегда поражали. Это же волшебство какое-то!
– Ну, «музыкант», это ты хватила!
– А ты сам не сочиняешь?
– Совершенно бездарен, от мамы мне достались только руки, - показал на свои длинные пальцы, которые и раньше удивляли меня своим изяществом.
– Если честно, фортепьяно у меня как-то не вяжется с твоим образом. Я бы тебя скорее какой-нибудь звездой рока с бас-гитарой представила!
– А мне казалось, ты уже прекратила вешать на меня ярлыки, - усмехнулся Руслан.
Было слишком тяжело прекратить - уж больно заметный был у него вид.
– А зачем ты набил столько татуировок?
– Знакома с таким понятием, как «самовыражение»?
– И что же ты самовыражаешь этим…
…видом босса преступного мира, отсидевшего двадцать лет за решеткой.
– Кто я такой. Чего от меня можно ждать.
– Что ты способен прикончить того, кто на тебя косо посмотрит?
– ляпнула, не подумав.
– Да, что-то вроде того. Если при виде меня у людей поджилки не трясутся, значит, я что-то делаю не так. Положение обязывает, - хмыкнул Орлов.
– Но зачем? Зачем тебе пугать людей? Какое удовольствие ты от этого получаешь?
– Это до нелепого наивный вопрос, Птичка. Зачем мне быть в своем кругу самым главным? Это моя базовая потребность, как человека и мужчины.
– Главным можно быть, и не собирая хулиганских банд…
– Ну, когда откроешь свой способ, можешь им со мной поделиться, ибо другого я не знаю.
Вот именно поэтому я не могла сказать ему этих простых, самых главных слов! Потому что при всех его достоинствах, уме и начитанности, он по-прежнему оставался тем же самым человеком, который в первый день нашего знакомства назвал меня «грязью под его ботинками».
Оставался высокомерным мажором, считающим, что окружающие люди должны беспрекословно повиноваться ему абсолютно во всем.
Глава 31. Сердце голубки
Проснувшись в понедельник по будильнику, тут же вскочила на ноги и отправилась в ванную. Быстро приведя себя в порядок, накинула одежду и выскочила, было, за дверь…
– Куда это ты так бежишь?
– поймав меня в охапку на пороге, Руслан прошел в комнату вместе со мной.
Его губы коснулись моей шеи, горячие ладони беззастенчиво проникли под тонкое платье.