Новейшая история России
Шрифт:
Сам открытый процесс в августе 1936 г. стал свидетельством беззакония, нарушения элементарных норм правосудия. Виднейшие юристы в прессе задолго до вынесения приговора требовали расправы над обвиняемыми. В итоге главные обвиняемые – Зиновьев, Каменев, Мрачковский и Смирнов (единственный отрицавший на процессе свою вину) были приговорены к высшей мере – расстрелу.
Все последующие политические процессы отличались не меньшим, если не большим, масштабом нарушения элементарных норм правосудия. В январе 1937 г. состоялся суд над заместителем наркома Наркомтяжпрома Г. Пятаковым, бывшим секретарем Исполкома Коминтерна К. Радеком, бывшим кандидатом в члены Политбюро Г. Сокольниковым и бывшим членом Оргбюро, секретарем ЦК и секретарем Президиума ВЦИК Л. Серебряковым по делу так называемого Параллельного антисоветского троцкистского центра. Они также обвинялись в шпионаже и диверсиях. Признательные показания из них следствие выбивало с применением физических мер воздействия, которые продолжались до тех пор, пока подследственные не давали навязываемых им показаний. Ю. Л. Пятаков смог продержаться
Никакими иными доказательствами преступного заговора, помимо признательных показаний, обвинение не располагало, тем не менее большинство подсудимых приговорили к расстрелу, а Сокольникова и Радека к десяти годам тюремного заключения. Через три недели они на пленуме ЦК выступят с разоблачительными показаниями против Бухарина и Рыкова, что станет одним из оснований для проведения еще одного политического процесса.
На печально знаменитом февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) было принято специальное постановление, обязывающее наркома НКВД Н. И. Ежова «довести дело разоблачения и разгрома троцкистских элементов до конца». Этот пленум окончательно открыл Сталину дорогу для развертывания массовых репрессий в стране. В ходе заседания пленума 27 февраля 1937 г. был арестован Н. И. Бухарин. Уже на следующем пленуме в июне того же года Сталин потребовал для Ежова чрезвычайных полномочий для борьбы с «контрреволюцией», для физического уничтожения всех представителей правой оппозиции.
В марте 1938 г. состоялся самый крупный политический процесс 30-х гг. – по делу так называемого Правотроцкистского антисоветского блока. На скамье подсудимых оказались сразу три члена ленинского состава Политбюро – Н. Бухарин, А. Рыков, Н. Крестинский, бывший первый секретарь ЦК КП Узбекистана А. Икрамов, а вместе с ними целый ряд бывших членов ЦК и ответственных работников различных наркоматов. Главным обвинителем на этом процессе вновь выступал Генеральный прокурор СССР А. Я. Вышинский. Военная коллегия Верховного суда под председательством «кровавого упыря» В. Ульриха приговорила Бухарина, Рыкова, М. Чернова к смертной казни. Приговоренные по этому же делу к разным срокам заключения Х. Раковский, И. Зеленский так и не вышли на свободу. Их уничтожили в заключении уже без всякого судебного фарса. Закрытый скоротечный процесс в июне 1937 г. (все закончилось в один день) над группой высших военных руководителей (М. Н. Тухачевским, И. Э. Якиром, И. П. Уборевичем и др.) и расстрел обвиняемых стали сигналом для массовой кампании по выявлению «врагов народа» в Красной Армии. Армия была фактически обезглавлена. Всего за три-четыре года до нападения фашистской Германии она лишилась наиболее подготовленных и опытных кадров, руководящих реорганизацией Вооруженных Сил. Было репрессировано более 45 % командиров и политработников армии и флота. Оклеветанные как «враги народа», были уничтожены два маршала, четыре командарма первого ранга и не меньше 60 комкоров. Разгром командного состава проводился при попустительстве наркома обороны К. Е. Ворошилова. Командующий Особой Дальневосточной армией В. К. Блюхер также был обвинен в шпионаже, арестован и убит в Лефортовской тюрьме в ноябре 1938 г. Причиной расправы явился протест Блюхера против произвола НКВД. Не выдержав обстановки тотального подозрения и преследования, нарком тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе покончил с собой. В результате репрессий пострадала оборонная промышленность, был уничтожен цвет директорского корпуса и цвет военной науки.
В стране создалась обстановка массового психоза, плодились ненависть и жестокость. На всех процессах фигурировало имя Троцкого, который в это время находился за рубежом. Для Сталина он был злейшим врагом. После неоднократных попыток физической расправы Троцкий был убит в 1940 г. в Мексике агентом советской разведки. Широкие полномочия карательных органов фактически ставили их над государственными и партийными органами. Последние тоже попадают в орбиту массовых репрессий. Из 1961 делегата XVII съезда партии (1934 г.) почти три четверти были в последующие годы расстреляны.
«Ежовщина». Пик массовых репрессий в СССР, охвативших все слои советского общества, пришелся на 1937–1938 гг. К этому времени в СССР завершается становление тоталитарной политической системы. Массовый террор, вошедший в историю как «ежовщина», был призван придать законченность советской системе. В отличие от обычного террора, применяемого любой диктатурой, тоталитарный террор был направлен не против открытых противников власти, а против лояльных граждан. Страх и репрессии делают всех членов советского общества беззащитными перед безжалостной машиной устрашения, лишают их способности думать и критически оценивать действительность, превращают всех в «винтики» гигантского механизма, развивая низменные чувства предательства и доносительства.
«Большой террор» 1937 г. во многом стал платой за вынужденное расширение конституционных прав граждан по новой Конституции, ликвидации категорий лишенцев. Чтобы окончательно стабилизировать режим, Сталину нужно было атомизировать общество, разрушить подспудно сохранявшиеся остатки гражданских структур, решительно выкорчевать всякое инакомыслие, независимые группы интересов. После XVII съезда ВКП(б) Сталин имел основания опасаться разрастания оппозиционных настроений. Для него физическое уничтожение интеллигентско-оппозиционной
Социальной базой массовых репрессий 1937 г. становится аппаратно-бюрократическая часть правящей элиты – малограмотный партийный «молодняк» (новое поколение партийных функционеров, сделавшее карьеру в 20-е гг.), желающий полной ясности в партийной политике, жаждущий простых решений сложных проблем, не брезгующий сознательным физическим уничтожением своих соперников, для которых террор становится нормальным методом управления, а повиновение любому приказу свыше – высшей добродетелью.
Сегодня вполне очевидно, что именно Сталин инициировал и спланировал в масштабах государства чудовищные по своему размаху репрессии 1937 г. По мере укрепления режима его личной власти тональность секретных сталинских директив непосредственным исполнителям становится все более жесткой и конкретной: «Советую приговорить к расстрелу...» Немалую роль в осуществлении преступной репрессивной политики в конце 20-х – начале 30-х гг. сыграл руководитель ОГПУ, нарком внутренних дел Г. Г. Ягода. Он лично возглавил созданное 5 ноября 1934 г. при НКВД Особое совещание, получившее право в административном порядке, т. е. без суда и следствия, ссылать, высылать, заключать в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет (в начале 40-х гг. Особое совещание обладало правом не только приговаривать к 25-летним срокам заключения, но и к расстрелу). В соответствии с распоряжением Ягоды от 27 мая 1935 г. возникают широко известные внесудебные «тройки».
Однако пик массовых репрессий пришелся на 1937 г., когда наркомом внутренних дел стал Н. И. Ежов. По некоторым данным, под его непосредственным руководством было расстреляно около семисот тысяч человек и брошено в тюрьмы и лагеря около трех миллионов. Этот тщедушный, малограмотный партийный функционер, несколько лет заведовавший партийными кадрами, в 1933 г. был назначен председателем центральной комиссии по чистке партии. Спустя два года он был избран секретарем ЦК и возглавил Комиссию партийного контроля. В конце сентября 1936 г. Ежов был назначен Сталиным наркомом внутренних дел, поскольку Ягода оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. «Это замечательно мудрое решение нашего родителя... У Ежова наверняка дела пойдут хорошо», – написал наркому тяжелой промышленности С. Орджоникидзе Л. Каганович. Так и случилось. Чувство собственной неполноценности и потребность в ее компенсации породили в нем особую жестокость. «Ежевичка», как называл наркома Сталин, не брезговал ничем. «Предупреждаю, что буду сажать и расстреливать всех, невзирая на чины и ранги, кто посмеет тормозить дело борьбы с врагами народа», – заявил новый нарком, собрав после своего назначения руководящий состав наркомата. На основе секретного постановления ЦК Ежов узаконил применение мер физического воздействия, исключения не делались даже для женщин и престарелых людей.
Выступая на пленуме ЦК в июне 1937 г., Ежов утверждал, что «существует законспирированное подполье, страна находится на грани новой Гражданской войны, и только органы государственной безопасности под мудрым руководством И. В. Сталина способны ее предотвратить». Спустя несколько недель ЦК ВКП(б) предложил секретарям партийных организаций на местах взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников, а наиболее враждебных из них немедленно арестовать и расстрелять «в порядке административного проведения их дел через тройки». Вслед за тем высшее руководство страны потребовало в пятидневный срок представить в ЦК состав «троек», а также количество людей, подлежащих расстрелу и выселению. Обычно в состав «троек» входил секретарь партийного комитета, начальник правления НКВД и прокурор. Все края и области получили разнарядку – сколько людей им следовало арестовать. Арестованных делили на две категории: по первой немедленно расстреливали, по второй заключали на 8–10 лет в тюрьму или лагерь. Но уже с конца августа местные руководители требуют от ЦК увеличить лимиты на репрессии. В результате только по первой категории лимит был увеличен с 259 450 человек еще на 22,5 тысячи. Отнюдь не о стихийной природе «большого террора» свидетельствуют многочисленные акции, осуществленные в 1937–1938 гг. органами НКВД: арест всех немцев, работавших на оборонных заводах страны, массовая высылка «неблагонадежных элементов» из пограничных районов, многочисленные судебные процессы в центре и на местах.
Генеральный секретарь Исполкома Коминтерна Георгий Димитров 7 ноября 1937 г. записал в дневник, что на обеде у Ворошилова после праздничной демонстрации Сталин сказал: «Мы не только уничтожим всех врагов, но и семьи их уничтожим, весь их род до последнего колена». В «порядке подготовки» к предстоящим в декабре 1937 г. выборам в Верховный Совет первые секретари обкомов и ЦК союзных республик требуют новых санкций на аресты первой категории врагов: белых полковников и генералов, бывших кулаков, троцкистско-бухаринских шпионов, националистов, попов. Уже после выборов Политбюро принимает предложение НКВД об увеличении количества подлежащих репрессиям. И вновь местные руководители просят об увеличении лимита на аресты. С 1 февраля по 29 августа Политбюро утверждает дополнительные лимиты еще почти на 90 тыс. человек.