Новик
Шрифт:
Часть 2. Глава 10
Глава 10
1553 год, 15 августа, Тула
Купец Агафон стоял на крыльце своей хаты и тихо, вполголоса беседовал с приказчиком. Он, конечно, предвкушал осенний барыш, но повседневные дела и суета торговая никуда не девались. И Агафон, как и должно крепкому купцу, считал, что копейка рубль бережет, а потому не чурался малых сделок и мелкой торговлишки. Во всяком случае тогда, когда иной не наблюдалось.
– Батька, - тихо произнес ему на
– Кто едет?
– А пес их знает!
– искренне произнес слуга. – При оружии, на конях, но не татары. Кажись наши. Но за то не ручаюсь…
Агафон нервно перекрестился и вышел в ворота своего подворья.
Так и есть – по улице медленно и вальяжно двигался конный отряд. И, судя по тому, что шума никто не поднимал - это были свои. Ну, во всяком случае те, кто также, как и туляки служили царю.
Впереди двигался тот самый мужчина, что весной приезжал в Тулу с грамотой царя. А потом с Андреем напился. Как тогда Агафон выяснил – десятник московской службы. В этот раз он прибыл не на лодках, а верхом, будучи при полном параде. И восседал он не на мерине, а на коне. Не на добром, конечно, но все же. В заводных у него шел хороший такой крепкий мерин. Совокупно рублей так на семьдесят тянули эти два «волосатых мопеда». Доспех на нем тоже был богатый, а именно бахтерец[1]. Без каких-либо украшений. Но все равно – дорогое удовольствие. Статусное. В дали от Москвы такой себе могли только сотники позволить, да и то – не все. К нему шел цельнотянутый шелом с наносником и бармицой. На поясе висели сабля с кинжалом. К седлу приторочены саадак[2] с круглым щитом. В руке же покоилось легкое копье.
Богато. Во всяком случае по местным меркам.
Но оно и не удивительно. Десятник московской службы и поместье имел не меньше, чем у сотника городовой. И населено это поместье было намного обильнее. И оклад деньгами получал регулярно, а не по случаю. И от царя иной раз перепадало, тем более, что службу разную ему служил. И дела всякие вел. И с тех же походов успешных трофеев обильнее брал.
Так что по богатству, могуществу и влиянию десятник московской службы был как бы не выше, чем сотник городовой. Или, во всяком случае, сопоставим. И это гость демонстрировал в полном объеме.
За ним ехало четыре послужильца. В панцырях[3] да шеломах, при саадаках и саблях с копьем, да при щите. Плюс два кошевых слуги при саблях, «упакованные» в тегиляи и шапки бумажные. Все на меринах разной степени паршивости. Да с заводными.
Потом двигался его десяток, состоящий из семи поместных дворян. Один из которых имел послужильца. Все в панцырях да шеломах. У всех сабля, саадак и копье со щитом. Ну и еще столько же кошевых.
Приличная такая кавалькада получалась. Двадцать всадников.
Агафон окинул наметанным взглядом все это богатство и с уважением поклонился десятнику. Сразу было видно – едет человек при деньгах. Тот ответил коротким кивком с едва заметной усмешкой. Купца он помнил по прошлому визиту. А вот тот его, похоже не признал. Ну либо вида не показывал.
Кивнули.
И разошлись.
Купец вернулся на подворье, а гость повел свой отряд в кремль.
– Доброго дня хозяин, - поздоровался десятник с новым воеводой Тулы.
–
Десятник молча протянул грамотку дьячку и стал дожидаться решения. С легкой блуждающей улыбкой. Его почему-то все происходящего веселило. Да и прошлый воевода, отбывший к новому месту службы, был как-то привычнее. А этот… ну так он вообще в минувшей заварушке никак не участвовал. Поэтому и казался чужеродным элементом.
Воевода прочитал поданное ему. Удивился. Но не сильно. И пригласил десятника с поместными дворянами откушать с ним да побеседовать. Остальных же, как и коней, по его словам, также обиходят.
– Так почто тебе этот Андрейка дался? – начал выпытывать его воевода. – Натворил он что?
– Не велено сказывать.
– Вот ты заладил – не велено то, не велено это. Кто же тебя послал то сюда?
Десятник молча улыбнулся и скосился глазами наверх.
– Сам что ли? – ахнул воевода.
– Я тебе этого не говорил, - ответил десятник, но сам при этом кивнул. Ему ведь сказано был не болтать, вот он и не болтал. А дать понять, что к чему, так ведь по-разному можно.
– Конечно-конечно, - охотно и громко согласился с ним воевода, прекрасно знающий о том, что и у стен есть уши. – Удумал по глупости. Но не велено, так не велено. Чем я могу помочь в деле твоем?
– Проводник мне нужен до поместья Андрейки. На конях пойду.
– На конях пойдешь? Да зачем? На лодке же быстрее и сподручнее.
– Так дашь проводника?
– А чего не дать? Дам конечно. У меня тут как раз три обалдуя воду мутят. Вот пусть и проветрятся. Когда они тебе потребны будут? Ты же с дороги с людьми своими. Отдохнешь может?
– Может и отдохну, - кивнул десятник, немного прищурившись. Его ведь не просто за парнем послали…
Ближе к вечеру к купцу Агафону зашел отец Афанасий.
– Слышал? – с порога спросил он.
– Чай не глухой. Много чаво слышал. Птички поют. Ветер воет.
– Шуткуешь?
– Случилось чаво?
– О том, что десятник московской службы прибыл со своими я, мню, ведаешь?
– Ведаю, - кивнул Агафон и огладил свою бороду. – Я его сразу вспомнил, как увидел, но виду не подал. Чаво человека смущать? Он ведь вон в какой кумпании. Да ты и сам его помнишь. Он по весне в кабаке с Андрейкой нарезался винишка, а потом у Степаниды на лавочке песни орал всю ночь. Спать ей мешал. Коли не уважаемый человек – она бы его ухватом огрела. Ей ведь в то время голову ломило, словно черти в набат били над ухом, а тут еще эти песняры.
– Да, - улыбнулся Афанасий, - если бы ее проклятья сбывались, то десятник там же на лавочке в жутких мучениях и издох. И Андрейка с ним. И почитай еще добрая половина города, включая собак, кошек, крыс и прочих тварей небесных.
– Любит она языком потрепать… да… А что не так-то? Что ты прибежал?
– Они по Андрейкину душу. Током не поболтать. В Москву зачем-то повезут. Мню не пряники вкушать.
– Да идишь ты!
– А то, что с воинами прибыл – силой брать станут, коли противится начнет. Верно до Государя нашего его озорства дошли.