Новобрачная поневоле
Шрифт:
Она прошла через небольшую рощу, тенистую и прохладную. Но от недавних дождей узкая, извивающаяся тропинка стала мокрой и грязной, и туфельки Хариты скользили.
Потом она снова шла через поля, пока вдалеке не увидела шпиль церкви и крыши домов. Ей показалось, что она знает название этой деревни и, значит, правильно идет на север, как и хотела. Но было слишком опасно, что ее могут увидеть, поэтому Харита сделала большой круг в обход этой деревни.
Бремя от времени она видела вдали работающих в полях людей, но старалась остаться незамеченной.
«Рано или поздно мне все равно придется остановиться», — подумала Харита.
Она перешла дорогу и через каменные ступеньки перебралась в поле, в дальнем конце которого паслось небольшое стадо овец. Харита пошла через поле, туда, где виднелись деревья.
«Когда я туда дойду, — сказала она себе, — сяду и отдохну в тени, а потом буду идти до тех пор, пока не найду где поесть».
Она была на полпути, когда заметила едущий по дороге экипаж. Сердце девушки дрогнуло от страха при мысли, что это может быть ее отец, но экипаж проехал мимо, и, когда она снова оглянулась, на дороге был лишь один всадник, который, похоже, смотрел в ее сторону. Харита сказала себе, что это всего лишь ее фантазия, и действительно когда она еще раз оглянулась, всадник уже развернулся и ехал обратно.
До рощицы оставалось совсем немного, и Харита в последнем усилии почти бежала к ней. Уже у самых деревьев она услышала за спиной стук лошадиных копыт и снова оглянулась.
Она узнала всадника, вскрикнула и, уронив плащ, бросилась к роще. Но она успела пробежать всего несколько шагов, прежде чем удар кнута обжег ее плечи. Харита закричала от ужаса и упала.
Подняв глаза на возвышавшегося над ней отца, по выражению его лица она поняла, что у него один из тех приступов ярости, которых она так боялась с самого детства. Но в таком бешенстве она его еще никогда не видела.
— Поднимайся!
Слова прозвучали как пистолетный выстрел, и, хотя ноги не повиновались ей, Харита все-таки постаралась встать, оставив на земле свой узелок.
— Дай мне это!
Отец указал на узелок, и Харита покорно подняла и протянула его отцу, чувствуя, что не в силах не только сопротивляться, но даже думать.
Он развязал шаль и увидел ее содержимое. Положив деньги и украшения в карман, он презрительно швырнул на землю шаль вместе с завернутой в нее одеждой.
— Иди! — приказал мистер Мур.
Несколько мгновений Харита смотрела на отца, не в состоянии понять его слова.
Увидев, что она не двигается, он снова ударил ее кнутом. Харита закричала, как пойманный в западню зверек.
Потом Харита никогда не могла вспомнить это кошмарное возвращение домой. Отец заставил ее идти впереди себя и несколько раз, когда она останавливалась или падала, снова пускал в ход свой кнут.
Однажды, когда у нее не оставалось сил двигаться, она жалобно заплакала:
— Папа, я не могу! Я не могу больше идти!
— Ты дошла сюда, дойдешь и
Когда они наконец добрались до Кингсклера, она шла так медленно, что лошадь почти не двигалась.
Харита была в полном изнеможении, и дом слегка покачивался перед ней в дымке, словно какой-то мираж. С нечеловеческим усилием она добралась до ступенек у входа. Вскарабкавшись на них, она умоляюще протянула руки к стоявшему в холле Груми, но он лишь бросил один взгляд на хозяина и понял, что не осмелится помочь ей.
Теобальд Мур соскочил с лошади и вошел в холл следом за ней.
— Иди в мой кабинет!
Она даже не могла вспомнить, где это. Казалось, вокруг было темно и она шла в каком-то тумане. Она не могла больше думать, только чувствовала боль, причиненную ей отцом.
Лакей открыл ей дверь в кабинет, и она вошла, спотыкаясь. Дойдя до середины комнаты, Харита откинула со лба волосы, которые растрепались и упали ей на лицо. Она подумала, что надо подняться наверх и привести себя в порядок, но в этот момент услышала, как закрылась дверь кабинета, и медленно обернулась.
К ней приближался отец. Увидев его искаженное гневом лицо и длинный тонкий кнут, который он держал в руке, она закричала…
Лорд Вернем проснулся с ощущением, что сегодня должно случиться что-то неприятное. Потом он вспомнил, что сегодня день его свадьбы.
Как ни странно, он хорошо выспался, просто потому, что слишком устал накануне. Все последние четыре дня он был очень занят.
Рано утром, на следующий день после посещения Теобальда Мура, прибыли его поверенные с брачным контрактом, который они представили для его одобрения, и большим количеством планов по восстановлению аббатства и всего поместья.
Лорд Вернем молча сжал зубы, поняв, что все это готовилось уже давно и было тщательно продумано. Все было сделано очень толково и с поразительной щедростью, если учесть, кто за все это платит. Но все равно он не мог избавиться от чувства, что это невыносимо, когда какой-то незнакомец восстанавливает дом его предков, приводит в порядок фермы и землю.
Однако он ничего не мог сделать, только принять ситуацию такой, как она есть, и постараться сделать это с достоинством, чтобы никто не заметил его недовольства.
Что касается самого аббатства, он понимал, что все предлагаемые изменения очень хороши. Практически, Теобальд Мур предлагал восстановить аббатство в том виде, каким оно было при девятом лорде Вернеме, дедушке Альварика. Несомненно, он провел самые тщательные исследования.
Образцы тканей, которые он предлагал для занавесок в каждой комнате, были приколоты рядом с эскизом отделки самой комнаты и в большинстве случаев были точным повторением тех, что висели здесь раньше. Единственная разница — новые материалы были лучшего качества и поэтому гораздо дороже. Все было тщательно измерено и спланировано.