Новочеркасск. Кровавая суббота 1962-го
Шрифт:
Ход трагических событий в Новочеркасске разворачивался следующим образом. Дирекция НЭВЗа - новочеркасского электровозостроительного завода умудрилась приурочить к повышению цен по всей стране также увеличение норм выработки на заводе, о чём было объявлено 31 мая. Это увеличение снижало доходы рабочих на 25-30 процентов.
Утром 1 июня около 200 рабочих сталелитейного цеха отказались приступить к работе, вышли во двор и принялись обсуждать невеселый вопрос: "На что жить дальше?". Около 11:00 они направились к заводоуправлению. По пути к ним присоединялись рабочие других цехов, так что перед зданием собралась примерно около тысячи человек. Директор завода Борис Курочкин вступил с ними в пререкания и, завидев женщину, торговавшую пирожками, заявил: "Не хватает на мясо - жрите пирожки с ливером!". Именно эта фраза директора возмутила собравшихся. Курочкина освистали,
Рабочие перекрыли проходившую неподалеку железную дорогу и остановили пассажирский поезд "Ростов-на-Дону - Саратов". На локомотиве кто-то написал крупными буквами: "Хрущева на мясо!". На электрических опорах повесили лозунги: "Мясо, масло, повышение зарплаты!" и "Нам нужны квартиры!", нарисованные заводским художником Коротеевым. Появившегося на месте событий главного инженера завода Елкина не стали слушать, а по иным версиям даже избили.
К 16:00 приехал первый секретарь Ростовского обкома партии Басов в сопровождении руководства города. Басов вместо ответов на вопросы принялся зачитывать хорошо известное всем Обращение ЦК КПСС по поводу повышения цен. Рабочие освистали выступающего, и, увидев на балконе директора НЭВЗа Курочкина, принялись кидаться камнями и пустыми бутылками. Басов заперся в кабинете и начал звонить военным, требуя их участия в наведении порядка в городе. Вскоре толпа ворвалась в заводоуправление, избила нескольких попавших под руку работников администрации, сбросила висевший на здании портрет Хрущева и подожгла его. Между 18:00 и 19:00 прибыли около 200 милиционеров, а чуть позже - три БТРа и пять грузовиков с солдатами, но в происходящее они не вмешивались. Основной целью появления военных было отвлечение на себя внимания, пока сотрудники КГБ в штатском выведут блокированных в здании начальников. Митинг продолжался. Лидеров и программы у рабочих не было. Решили на следующий день идти к горкому партии. Звучало предложение захватить городской телеграф и "передать воззвание по всей стране".
В субботу, 2-го июня, около трех часов ночи на площадь перед заводоуправлением появилось несколько танков и, не открывая огня, принялись маневрировать, вытесняя толпу. Рабочие стучали по броне камнями и палками, но, в конце концов, вынуждены были разойтись.
Утром в Новочеркасск вошли подразделения 18-й танковой дивизии, которые взяли под охрану почту, телеграф и отделение Госбанка. На всех предприятиях появились вооруженные солдаты. Демонстрация силы привела лишь к тому, что возмущенные рабочие отказались "работать под дулами автоматов", присоединились к забастовке товарищей с НЭВЗ и начали стекаться к центру города. На стенах появились надписи и листовки с критикой Хрущева. Вскоре по городу разнесся слух, что за ночь более 20 участников волнений были арестованы. Толпа в 4-5 тысяч человек двинулась из промышленного района к зданию горкома партии и горисполкома. Среди демонстрантов были женщины и дети. Некоторые несли портреты Ленина. Однако на мосту через реку Тузлов шествующим перегородили дорогу танки, экипажами которых командовал участник сражения под Прохоровкой и парада Победы Герой Советского Союза Матвей Кузьмич Шапошников.
Получив приказ от командующего СКВО генерала армии С. Плиева не пропускать толпу в центр города и применить, в случае необходимости, танки, Шапошников ответил:
– Я не вижу перед собой противника, которого следовало бы атаковать
танками.
И отказался выполнять преступный приказ.
Когда первый ряды рабочих на ул. Московской, ведущей к зданию горсовета, столичные чиновники сбежали в военный городок. Перед горкомом выстроилась двойная цепь автоматчиков под командой начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Олешко. Несмотря на это, части демонстрантов удалось проникнуть в здание с тыла, и проникшие принялись крушить мебель, телефонные аппараты, люстры и портреты. Генерал Олешко и председатель горисполкома Замула в микрофон потребовали от собравшихся возле горсовета разойтись. Внезапно раздались автоматные очереди. Люди отхлынули назад, но послышался крик: "Не бойтесь, стреляют холостыми!". Почти в то же время, у находившегося неподалеку горотдела милиции толпа пыталась освободить задержанных накануне забастовщиков, но их уже вывезли в другое место. Один из нападавших вырвал оружие из рук рядового Репкина. Стоявший рядом военнослужащий Азизов убил его автоматной очередью. Вскоре рабочие увидели, что и перед горкомом стреляли не холостыми, а на поражение. По утверждению очевидцев
3. ПОСЛЕ РАССТРЕЛА
Тела 26 человек по распоряжению правительственной комиссии срочно и тайно захоронили на разных кладбищах Ростовской области. С участников похорон, названных "правительственным спецзаданием", взяли подписки о неразглашении. Родным выдали лишь останки умершего в больнице Леонида Шульги.
На следующий день, 3-го июня, власти продолжили "охоту" на людей, но уже без применения массированного огня. По материалам оперативной фотосъемки сотрудников КГБ, полученным в первые дни протестных акций рабочих, отыскивали и арестовывали тех, кто шёл в первых рядах и были активными участниками народного волнения. Арестовывали и по ночам - как в годы сталинского террора. Всего во время волнений и в последующие дни были задержаны около 240 человек.
Жителей Новочеркасска на несколько дней парализовал страх за себя и своих родных. По городу поползли слухи, один другого страшнее. Говорили, что о том, что озверевшая толпа буквально растерзала нескольких высокопоставленных чиновников из Москвы. Именно, якобы, поэтому отдан приказ на массовое переселение многих жителей Новочеркасска в Сибирь. И в первую очередь тех, родственники которых воевали в период гражданской войны на стороне Белой Армии. Безграничная фантазия иных паникёров рисовала даже возможность нанесения по городу ракетного удара с целью раз и навсегда покончить с "непокорным казачеством Дона". Многим слухам верили, и основанием для этого были неожиданные для всех события "кровавой субботы", когда невозможная стрельба в рабочих стала реальной. И многие не исключали того, что власть, ради сохранения порядка в стране, способна пойти на всё. Было много слухов и о сотнях убитых и множестве раненных, которых грузили в грузовики вместе с трупами и заживо хоронили в тайных местах. Говорили и об убитых маленьких детях, которые из-за любопытства сидели, как несмышлённые галчата, на заборах и деревьях возле горсовета, и поэтому первый залп поверх голов рабочих пришёлся именно по детворе.
Следует отметить, что слухи распространяли не только простые люди, но и специальные агенты милиции и КГБ. Например, слухи о том, что восстание рабочих в Новочеркасске - это давно и тщательно спланированная акция ЦРУ и "5-ой колонны", с целью свержения советской власти в СССР. Что, мол, с Верхнего Дона, уже готов был выступить целый полк "недобитых белогвардейцев-казаков". Что казаки надеялись на поддержку со стороны народов Северного Кавказа и Закавказья, в частности со стороны жителей Чечено-Ингушетии и крымских татар, депортированных Сталиным.
Комендантский час и правило "больше трех не собираться" действовали до 6 июня. Запуганные рабочие в первый же день выполнили норму на 150% и сами предлагали отработать "прогулянные" смены по воскресеньям, но начальство инициативу не поддержало. Из почти сотни раненных за медицинской помощью обратилось менее половины, остальные лечились сами, боясь преследований.
В те же дни на встречу со студентами местного политехнического института пришли секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов и член ЦК КПСС Ильичев.
– Разве не надо было стрелять? Ведь они преступники,
уголовники!- вопрошал Ильичев.
– Надо, надо!..
– грохнул зал.
– Я знал, что здесь наша золотая молодежь!..
– главный комсомолец страны
был удовлетворен.
И по городу шепотком передавали: уголовники, бунтовщики громили все подряд. Так, мол, им и надо!
Ниже приводится воспоминание тех, по ком "надо было стрелять". Валентина Водяницкая, бывшая крановщица НЭВЗа, а ныне сотрудница новочеркасского музея казачества вспоминает:
– 2 июня я не успела зайти в заводские ворота, как они захлопнулись прямо передо мной. Потом считалось так: кто попал на завод - те законопослушные, а кто оказался за воротами - бунтари. Через несколько дней вызвали якобы на медкомиссию. Я взяла с собой трехлетнего сына, даже в мыслях не было, что меня арестуют. У медсанчасти незнакомые люди вырвали из рук ребенка, а меня запихнули в машину. Сын остался на улице, значительно позже я узнала, что он попал в детдом. На суде два свидетеля в военной форме утверждали, что женщина, похожая на меня, пыталась нарушить связь, установленную для выступления Анастаса Микояна. Следователи говорили, что будет условный срок, но дали 10 лет...