Новое следствие по делу Рудольфа Гесса
Шрифт:
Стать же капером (пиратом «на службе») в 75 лет не просто, а снова попасть в плен и рабство в качестве русского военнопленного для старика тоже «не сахар». Последующий побег и долгое пиратство на турецком побережье в таком возрасте опасно для жизни как раз по причине этого возраста, поэтому как смог предок Зубра выдержать все свои приключения, известно было только самому Зубру, который, будучи образованным и начитанным, в историко-хронологической последовательности довольно точно живописал жизнь своего, явно мифического, предка.
Вся эта история о выдающихся предках Зубра преследовала одну цель — поднять свою значимость в глазах окружающих, в первую очередь немцев и находившихся в Германии русских
В годы гражданской войны Зубр был рядовым красноармейцем, но пошел воевать не из-за политических убеждений. Побывал Зубр и в отряде анархистов-«зеленых», где выдал себя за дальнего родственника основоположника анархизма Кропоткина, вследствие чего даже пользовался в отряде уважением. Это подтверждает его умение «врать честно», что стало понятно из истории с предками.
Политика не затрагивала его никогда, коммунистом он не был, но в Германии он не скрывал своих симпатий к белогвардейцам, имел широкие контакты с русскими эмигрантами, которым и рассказывал историю про своих выдающихся предков, принадлежавших к знаменитым аристократическим родам России. Можно предположить, что находясь с 1925 года в Германии и, значит, наблюдая воочию усиление нацистов и их приход к власти, Зубр у них кое-чему научился. В первую очередь это касается умения беспардонно врать, чем славился рейсхминистр пропаганды Йозеф Геббельс. Зубр явно мог научиться врать именно у него…
Вплоть до 1945 года Зубр работал в институте имени кайзера Вильгельма руководителем лаборатории, гитлеровцы никогда не имели к нему никаких претензий. Гранин в своей книге утверждает, что одно время он скрывал в лаборатории советского военнопленного, а сын Зубра Дмитрий, которого в семье звали Фомой, за помощь военнопленным в 1943 году был арестован гестапо и весной 1945 года погиб в концлагере Маутхаузен, т. е. там же, где погиб генерал Карбышев!
Зубр оставался в Берлине до конца, был арестован советскими властями, осужден на 10 лет как «изменник Родины» и отправлен сначала в лагерь, потом в «шарашку», где продолжил научную работу. Освобожден он был в 1956 году, работал в Обнинске.
После смерти Зубра при содействии почти 30 советских научных светил была создана комиссия по реабилитации Тимофеева-Ресовского, которая изучила все секретные и закрытые документы, находившиеся в архивах Германской Демократической Республики. Проштудировали все его публикации, опросили множество свидетелей, проверили суммы его заработков и источники поступления денег. После этого комиссия представила в 1989 году доклад на 16 страницах, где следовало, что «исследования советского ученого Тимофеева-Ресовского ни в коей мере не содействовали поддержке фашистской диктатуры в Германии и не поставляли материалов для ведения боевых действий…» Официальная реабилитация Зубра произошла в октябре 1991 года.
Даже на основании вышеприведенных данных из книги Гранина психологический портрет Зубра вырисовывается достаточно отчетливо: обладая несомненным научным талантом, его интересовала только наука, вдобавок он умел быстро и ловко приспосабливаться к любой обстановке, «нутром» чувствуя исходящую откуда-либо опасность лично для себя. При этом, сознавая свой талант, он относился свысока не только к окружающим, но и ко всем людям вообще, считая их ниже себя во всех отношениях, особенно в научном. Гранин в своей книге привел один пример странного, как он счел, поведения Зубра: пришедший к нему для консультации молодой ученый подвергся жесточайшей ругани не только по поводу своих исследований, но и с переходом на его личность. Гранин не понял, что Зубр сразу оценил талантливость работы, и это уязвило его самолюбие. В подобных случаях в науке (и не только в ней) так называемое «светило»
Наверное, не случайно сына Зубра Дмитрия звали в семье Фомой, явно по аналогии с Фомой-неверующим — сын, хорошо зная характер отца, не верил ему ни в чем!
Немцы быстро поняли характер Зубра, поэтому нацисты его и не тронули даже тогда, когда его сын попал в гестапо. Никаких пленных Зубр у себя в лаборатории скрывать не мог, да и не хотел — не случайно он все время твердил, что сын не должен ни во что вмешиваться.
По просьбе жены Зубра за сына пытались хлопотать, как сказано у Гранина, Гейзенберг и Вальдзеккер, Зубра согласился принять кто-то из высокопоставленных лиц рейха, но он упирался и не хотел идти — и это ради родного сына?! Вот подтверждение того, что даже семья интересовала его меньше, чем наука и… собственная безопасность.
А вот с ходатаями за сына дело обстоит очень интересно.
Гейзенберг Вернер (1901–1976), физик мирового класса, лауреат Нобелевской премии 1932 года за создание квантовой механики, принимал участие в гитлеровских работах по атомной энергии. Нет ничего удивительного, что один ученый пытался помочь другому, к тому же некоторые историки приписывают Гейзенбергу заслуги в том, что нацисты по его инициативе в разгар работ по атомной бомбе переключились с ее создания на создание атомного реактора для мирных целей. Однако в действительности дело обстояло иначе.
В феврале 2002 года в архиве известного датского физика Нильса Бора историки обнаружили письма, свидетельствующие об обратном. Бор в письме Гейзенбергу (правда, почему-то не отправленном), говоря об опубликованных тем своих мемуарах, пишет следующее: «Я удивляюсь, как могла вас подвести память. У меня же осталось твердое убеждение, согласно которому все, что было сделано нацистами в области создания атомной бомбы, совершалось под вашим руководством и, по крайней мере, два последних года вашей работы в Германии вы были заняты исключительно этими проблемами».
Биограф Гейзенберге Дэвид Кассиди из университета в Хемпстеде (штат Нью-Йорк) заявил, что откровение Бора «развенчивает устоявшееся представление о Гейзенберге, ибо он оказался не таким уж невинным, каким его рисуют наши современники». Говоря проще, Гейзенбергу, как и Зубру, было все равно, где и на кого работать.
Информация к размышлению. Хотя в Германии работы по ядерной тематике велись довольно интенсивно, нацистам не удалось создать атомную бомбу. Однако имеются непроверенные сведения, что испытания нечто похожего на ядерные заряды в Рейхе проводились. По тем же, непроверенным, сведениям, этой работой занимались физики Курт Дибнер и Вальтер Герлах в исследовательской лаборатории тюрингского городка Штадтильма. В 1962 году в ГДР проводились официальные расследования и допросы очевидцев, якобы видевших испытания атомной бомбы в марте 1945 года. Клара Вернер, директор музея в тюрингском замке Фесте-Ваксенбург, рассказывала, что 4 марта 1945 года примерно в 21–30 видела ослепительный свет — «как сотни молний». Мощная вспышка была красной в середине, а по краям — желтой. В следующее мгновение налетел шквал. На другой день после вспышки у Клары Вернер шла кровь из носа, болела голова, шумело в ушах. У всех ее соседей появились такие же симптомы. 12 марта в 22.15 был еще один взрыв.