Новогодний маньяк
Шрифт:
– Сегодня специально целый день ничего не ел, так сказать, берег место для Наташкиной стряпни.
– Котик, ты поступил очень мудро, – искрилась Розалия. – На голодный желудок ты опьянеешь в два счета. Говорят, это хорошая примета. Ну, не будем терять ни минуты, все проходим в столовую и незамедлительно начинаем провожать старый год. Дима, зайка, ты садись рядом с Натали, Ката сядет напротив вас, а я, как всегда, во главе стола.
Через секунду Розалия протягивала Дмитрию бутылку водки.
– Котик, сегодня у нас самообслуживание.
– Так давайте шампанское откроем.
– Да ты что?! Разве не знаешь, что, по древнерусскому обычаю, провожать старый год нужно только сорокаградусной.
– Впервые о таком слышу.
– А еще писатель. Скажи мне спасибо, теперь будешь знать. Ой, нет-нет, мы водку не будем. По древнерусской традиции, женщины должны провожать год исключительно красным вином. Натали, чего ты ждешь, наполняй бокалы.
После первого тоста не прошло и трех минут, а у Розалии уже созрел второй:
– Чтобы старый год на нас не обиделся, его нужно проводить еще раз. Дима, плесни себе водочки.
Еще через пять минут свекровь заявила:
– Третий тост за то, чтобы старый год не подложил нам напоследок свинью.
А еще через пять:
– Четвертый тост за тех, кто сейчас находится в лучшем из миров – в Беверли-Хиллз.
Ровно в полночь, когда бодрый Дмитрий разлил в фужеры искрящееся шампанское, Розалия с опаской посмотрела на Катарину. Встретив Новый год, пожелав друг другу крепкого здоровья, счастья, любви, достатка и прочих благ, Розалия знаком показала невестке, чтобы та вышла из столовой.
В гостиной свекровь затараторила:
– Он точно гуманоид. Влил в себя четыре рюмки водки, а держится молодцом. Да он даже не окосел. Таким макаром мы его никогда не напоим. Слушай, а может, подсыпать ему в шампусик клофелинчику, а?
– Вы в своем уме?!
– Да я пошутила. Детка, когда ты, наконец, научишься понимать шутки? Никакого клофелина нам не надо, я подсыплю Димке в фужер снотворного.
– Розалия Станиславовна, мы так не договаривались. Надо дождаться, пока Дима запьянеет естественным образом.
– Господи, да нам до второго пришествия ждать придется. Хотя… – Розалия заулыбалась, – есть у меня одна идейка – обилие тостов сделает свое дело. Только смотри, сама не наклюкайся.
Катка вернулась за стол. А Розалию «прорвало». Самые невероятные тосты, которые могла придумать только она одна, лились из ее ярко накрашенных уст бурным потоком. Сначала выпили за здоровье кенийской женщины, у которой, по словам Розалии, сегодня родился двенадцатый ребенок. Потом за долгожительницу из Амстердама, справившую в яхт-клубе сто восемнадцатый день рождения. Дальше больше. Пили за корову-рекордсменку, давшую за один раз девяносто пять литров молока. И сразу после этого выпили за попавшую в сумасшедший дом доярку, которая, как выяснилось позже, два часа доила вышеупомянутую корову-рекордсменку. А еще бокалы поднимали за вымирающий вид белочек, живущих исключительно на Камчатке,
После седьмого тоста, то бишь в начале второго ночи, Дмитрий Климов, как говорится, упал лицом в салат.
Розалия возликовала.
– Есть! Катка, готовься – мы отправляемся на задание. Натали, а тебе предстоит неотступно сидеть возле Димки и следить, чтобы его туловище не посмело принять вертикальное положение.
– А если он захочет встать?
– Сделай все, чтобы этого не произошло. А главное, Димка ни под каким соусом не должен улизнуть из нашего коттеджа.
– А вдруг попытается?
– Задержи его.
– Как?
– Молча. Ну я не знаю, начни с ним заигрывать, флиртовать.
– Вы серьезно?
Розалия хмыкнула.
– Н-да, похоже, я ляпнула, не подумав. Фасадик у тебя как у коровы-рекордсменки. На тебя даже пьяный гуманоид не позарится. Короче, выкручивайся как хочешь. Если он проснется, налей ему коктейль с романтическим названием «Недвижимость». В высокий бокал плесни сто граммов водки, добавь сто текилы, сто виски, пятьдесят коньяка и тридцать граммуль апельсинового сока. И смотри, не забудь бросить в бокал вишенку. Это главный ингредиент.
В гостиной, облачившись в соболью шубку и сапоги на умопомрачительной шпильке, Розалия протянула Катке камеру.
– А это еще зачем?
– Как зачем, детка? – Свекровь подошла к зеркалу и вооружилась губной помадой. – Я же хочу прославиться. Нам понадобятся неопровержимые улики. Каждый наш шаг в доме Климовых ты должна снимать на камеру.
– В темноте?
– У меня есть фонарик.
– По-моему, это не очень удачная идея.
– Бери камеру и выходи на улицу! – последовал приказ.
На крыльце Климовых Розалия выудила из кармана ключи от входной двери и, устремив взгляд в объектив камеры, пояснила:
– Ключики я позаимствовала у Дмитрия. Сейчас мы с моей помощницей Катариной, подвергая жизнь огромной опасности, проникнем внутрь и станем свидетелями невероятного, я бы даже сказала, ужасающего зрелища.
Катка переминалась с ноги на ногу.
– А можно действовать чуточку быстрее? На улице, между прочим, минус двадцать восемь градусов.
Розалия воткнула ключ в замочную скважину и вновь начала работать на камеру.
– Итак, дверь открыта. Что ждет нас впереди? Какие испытания нам предстоит вынести, прежде чем…
Катарина толкнула дверь и решительной походкой прошла в темный холл.
– Я не собираюсь из всего делать шоу. Прекратите нести чушь в камеру, доставайте фонарик, и начнем осмотр всех помещений.
Тусклый луч света начал освещать путь из холла в гостиную.
– Пока трупов не видно, – шелестела свекровь. – Ката, не снимай меня справа, так я выгляжу намного старше. Встань с левой стороны.