Новогодний номер
Шрифт:
– Про зомби? – уточнил Мидорима, невозмутимо поправив очки.
– Да нет, – отмахнулся Такао. – Помнишь его последнюю фразу?
– «Переписать»? – Мидорима приподнял брови, напряжённо припоминая, что именно говорил им Акаши.
– Шин-чан, временами ты бываешь просто непробиваемым, – Такао улыбнулся почти ласково. – Он сказал: «Это семейный праздник». И Куроко тоже говорил что-то про семью.
– Он сказал: «этого вполне достаточно, чтобы написать хорошую статью для семейного новогоднего номера», – процитировал Мидорима.
– Вот именно, – оживился Такао. – Они оба говорили про семью. Наверное, нам
– Ну тогда мы обречены, разумеется, – констатировал Мидорима. – Ни про семью, ни про танцы, ни ты, ни я ничего не знаем. Так что нет смысла даже начинать обсуждать.
– Вот вечно ты так: рубишь все мои идеи на корню! – Такао обиженно выпятил губу и отвернулся.
За окном налетел очередной порыв ветра, заставивший прохожих сжаться под его напором. Дверь в кафе открылась, запустив внутрь кусачий холодный воздух, Такао поёжился, а Мидорима обернулся на звук голосов. Четверо взрослых, две женщины и два мужчины, с детьми ввалились в помещение и остановились на пороге. Одна из молодых женщин тут же принялись расстёгивать комбинезон державшегося за её ногу четырёхлетнего карапуза. Девочка лет восьми, вошедшая в кафе за руку со второй женщиной, придерживавшей пустую коляску, стянула с головы шапку и спрятала в карманы пальто перчатки. Один из мужчин расстегнул объёмную куртку, под которой оказался рюкзак-кенгуру со спящим малышом в смешной шапке с помпоном. Мальчишка-подросток, вошедший предпоследним, обвёл кафе скучающим взглядом, так и не вытащив из ушей наушники, на его плече лежала рука отца. Девушка-официант тут же подошла к ним и предложила расположиться за просторным столом в углу зала, куда не доставал ветер из открывавшейся двери. Компания поблагодарила и, шумной толпой проследовав через зал, разместилась в отведённом месте.
Такао пил кофе, время от времени бросая взгляды то на пришедшую компанию, то на сосредоточенно поглощавшего ранний ланч Мидориму.
– Слушай, Шин-чан, – наконец не выдержал он. – Как думаешь, они читают «Отоко»?
Он кивнул в сторону компании, Мидорима осторожно проследил за его взглядом.
– Судя по всему, этих мужчин можно отнести к категории среднего класса, – постановил он спустя некоторое время, посвящённое наблюдениям.
– Вот прям так легко? – Такао недоверчиво прищурился.
– Разумеется, – проговорил Мидорима, отвернувшись от компании и поправив очки. – Ты совершенно не уделяешь внимания социологическим исследованиям населения Японии. А меж тем, изучение подобной аналитики позволило бы тебе без труда сделать вывод о принадлежности этих мужчин среднему классу.
– Для изучения исследований и аналитики у меня есть ты, Шин-чан, – отозвался Такао, спрятав улыбку за ободком чашки. – Надеюсь, ты снизойдёшь и всё-таки объяснишь мне, почему так решил.
– В каждой семье двое детей, – начал перечислять Мидорима. – Что б ты знал, дети – удовольствие недешёвое, разумеется.
– Не сомневаюсь, – кивнул Такао. – Поэтому и не завожу семью.
– Затем стоит обратить внимание на одежду, предметы обихода, манеру общения и поведения исследуемой группы, – продолжил Мидорима, проигнорировав выпад коллеги.
– Предметы обихода? –
– Коляска, например, – пояснил Мидорима. – Это довольно дорогая зарубежная модель. К тому же, детская одежда…
– Не продолжай! – прервал его Такао. – Ещё немного и я стану думать, что ты живёшь двойной жизнью. И на самом деле у тебя есть жена и полдюжины зеленоглазых детишек. Это порвёт мою картину мира.
– Идиот, – беззлобно констатировал Мидорима, сделав глоток из своей чашки.
– Да ладно тебе, – примирительно пробормотал Такао, не отрывая взгляда от сидевшей неподалёку компании. – То есть, если верить твоим заключениям, – Такао усмехнулся, заметив возмущённый взгляд Мидоримы, и добавил, – которым я безоговорочно верю, эти мужчины принадлежат к так нежно любимой Акаши целевой аудитории нашего журнала.
– Акаши хочет думать, что именно они составляют её костяк, – подтвердил Мидорима.
– Ага, – Такао лукаво прищурился и жестом попросил официантку повторить им обоим кофе.
– Время, отведённое на обед, уже закончилось, разумеется, – возразил Мидорима, – нам надо возвращаться.
– Не спеши, Шин-чан, – остановил его Такао. – Как ты там говорил? Нам ведь можно отлучаться по делу? Например, чтобы собрать материал. – Мидорима кивнул. – Так вот, знаешь, что? У меня появилась одна идея, которая поможет нам написать потрясную статью. Что если мы немного понаблюдаем за тем, как наша целевая аудитория проводит своё свободное время, так сказать, досуг?
Серые глаза Такао светились азартом, сам он нетерпеливо ёрзал на стуле и всё время косился в сторону так интересовавшей его компании. Каким-то шестым чувством Мидорима понимал, что это не может предвещать ничего хорошего, но тем не менее послушно подвинул ближе принесённую официантом новую чашку кофе и принялся наблюдать.
***
– Нет, серьёзно, как вам такое в голову могло прийти? – Лео брезгливо покосился на разделявшую их решётку, прежде чем подойти ближе и посмотреть сперва на понуро возвышавшегося в полутьме камеры Мидориму, а потом опустить глаза, чтобы взглянуть на Такао.
– Это было вдохновение! – не растерялся тот. – Вы нам все уши прожужжали про «семейный праздник», – он изобразил кавычки пальцами, скривив при этом губы, – а мы с Шин-чаном холостые, чтоб ты знал! – Серые глаза сверкали возмущением.
– И поэтому вы решили устроить слежку за мирными гражданами? – Лео закатил глаза.
– В тот момент это показалось логичным, – тихо проговорил Мидорима, презрительно отвернувшись.
Такао, очевидно, не рассчитывавший на поддержку и слегка удивлённый тем, что на этот раз Мидорима решил не вешать на него всех собак, восхищённо уставился на напарника.
– Логичным? – степень удивления Лео перешла все разумные границы, и его голос сорвался в верхний регистр, Мидорима и Такао синхронно поморщились. – Ладно. Я не хочу вникать в вашу извращённую логику. Вдруг это заразно. – Он помотал головой, растрепав волосы. – Вот только одного не пойму: за что мне все эти приключения? Я что-то не припомню, чтобы в моих должностных инструкциях значилось, что я должен вызволять из кутузки маниакально настроенных коллег. Я, в конце концов, сотрудник редакции, а не адвокат и даже не нотариус.