Новогодняя коллекция детектива
Шрифт:
Лада с Васяткой в теплых странах и прилетят не раньше конца европейских каникул. Маша в глубоком подполье. Сослуживцев у Александры теперь нет, поэтому наплыва гостей не предвидится. Она собиралась нарядить елку, напечь пирогов – в этом она была мастерица – и накрыть стол со свечами для них двоих. Для себя и своего мужа.
Она давно уже продумала меню, идиотка. Господи, какая идиотка!
Она воображала, как они будут чокаться тонкими бабы-Клавиными фужерами, оставшимися еще от царских времен, когда куранты ударят в двенадцатый раз. А потом будут есть все, что она наготовит, и смотреть телевизор, лежа на полу и поставив
Слеза капнула в чашку, которую Александра старательно терла под краном.
– Я не понял, – сказал Филипп, – при чем тут ботинки?
– Не нужно мне никаких подарков, – злым голосом сказала она. – Дай мне денег на починку ботинок, и все.
Зашуршала газета, он поднялся. С замершим сердцем Александра ждала. Он протопал в коридор и оттуда громко сказал:
– Я не могу ничего отменить. Слышишь, Алекс?
– Пошел к черту, – сквозь стиснутые зубы произнесла она, но так, чтобы он не слышал, и с мстительным стуком сунула его чашку на полку.
Он подошел сзади и укусил ее за шею, довольно сильно.
– Ты что, больной?! – взвизгнула Александра, поворачиваясь. Он был уже в куртке и очках, загадочно поблескивающих.
– Деньги по традиции на пианино, – сообщил он. – Пока.
– Пока, – пробормотала красная как рак Александра.
Он уже был в дверях, когда в кармане у него зазвонил мобильный.
– Алло! – сказал он, поворачивая ключ.
– Фил, это я, – озабоченно откликнулся знакомый голос. Только один человек называл его Филом.
– Ну что? – спросил Филипп.
– Ничего утешительного, – сказал голос. – Можешь подъехать?
– Так я и знал, – пробормотал Филипп. – Когда?
Фильм был доделан и сдан Свете Морозовой за два дня до Нового года. Филипп давно улетел, и от него не было ни слуху ни духу. Почему она решила, что он непременно будет звонить? Дура, сказочница, ругала она себя. Ты думаешь, если он с тобой спит и, кажется, даже получает от этого удовольствие, значит, ты ему нужна? Или он тебе нужен? Уехал – и слава богу! Меньше народу – больше кислороду.
«Мне не нужны никакие мужики, с уходом Андрея я перестала им доверять, и неизвестно, когда теперь вновь воспрянет мое надломленное «я». Хотя…
Разве Андрей был мужиком? Так, какое-то существо, капризное, недовольное, зависимое… Слизняк в дорогих брюках…
Позвольте, но я чуть не умерла, когда он меня бросил».
Ты чуть не умерла вовсе не из-за него, а оттого, что он бросил тебя как-то особенно подло. Отвратительно подло. Тебе бы радоваться, что он тебя бросил. Умница, молодец, как это он догадался! Если б не он, такой решительный, и его новая любовь, еще более решительная, ты прожила бы с ним всю жизнь, терпела бы его подлости, боялась бы его взгляда, прощала бы ему все капризы и издевательства… Ты же слабая. Слабая и трусливая. У тебя не хватило бы характера развестись с ним, даже если бы ты в конце концов все про него поняла.
«Нечего о них думать, – злилась на себя Александра, – да еще сравнивать их друг с другом. И без них забот
Она шла по Тверской, намереваясь дойти до Маяковки, сесть на метро и вернуться к себе на Сокол. Был ранний вечер, всего четыре часа – она специально посмотрела на часы, – но уже стемнело, и это ее угнетало.
В магазинах, полных предновогодних вещей, толпились люди.
В витринах, шикарно и по-иностранному украшенных, вовсю буйствовало Рождество. Искусственные елки, в миллион раз краше настоящих, сверкали почти натуральным снегом, водопадами огней, многажды отраженными друг в друге громадными шарами на золотых, белых, синих бантах… Зимние коллекции сочетали в себе теплый уют и неброскую элегантность. Крошечные женские головки приникали к меховым воротникам почти с живой нежностью.
В ювелирном магазине творилось нечто невообразимое. Озабоченные мужчины в длинных кашемировых пальто тыкали мобильными телефонами в раскрытые атласные коробочки, из которых брызгал во все стороны острый ледяной свет, и требовали показать им то одно, то другое. В кассу стояла очередь.
В «Елисеевском» было как в метро в час пик – не войти и не выйти, в дверях затор.
То и дело попадались озабоченные дяденьки со спеленутыми елками в руках и на плечах. Машины у магазинов стояли в два ряда, и никто не слушал осипшего гаишника, пытающегося навести порядок…
Ах, как Александра любила Новый год! Не было в году праздника лучше. Когда она, маленькая, играла в куклы, у ее кукольной семьи все праздники были – Новый год.
Даже в свои двадцать пять лет Александра все еще свято верила, что этот праздник – волшебный. Она совершенно точно знала, что желание, загаданное с двенадцатым ударом колокола, обязательно сбудется, а в душистой глубине елки, пахнущей хвоей, детством, счастьем, живут тролли, которые – конечно же! – приготовят ей подарок.
Она всегда была чрезвычайно озабочена добычей этого необыкновенного дерева, и бабушка, как ни странно, разделяла ее заботы.
Баба Клава выстаивала за елкой огромные очереди – в Москву почему-то завозили раз в тридцать меньше елок, чем требовалось, – а потом они с маленькой Александрой везли ее на санках, иногда издалека, за несколько километров, смотря по тому, где был елочный базар. Они привозили ее и отдыхали у подъезда, обе очень гордые собой, и отвечали на взволнованные вопросы соседей по поводу елки с сознанием своего превосходства, а потом тащили ее на четвертый этаж, потому что в обычный лифт она не входила, а грузового в старом доме, конечно, не было. И баба Клава, ненавидевшая малейший беспорядок, никогда не ругалась, если с елки на пол натекала лужица растаявшего снега или сыпались упругие зеленые иголки.
И тролли никогда не подводили.
Подарков всегда было два – от бабушки и от троллей. От бабушки – что-нибудь очень практичное, но веселое. Например, новое платье с кружевами, или носки с забавными кисточками, или шапка с необыкновенным помпоном – когда и как бабушка успевала все это сшить и связать, Александра не представляла.
Тролли придумывали что-нибудь «для души»: новую куклу, необыкновенной, завораживающей красоты пластмассовые бусы, шкатулку с секретом, маленькие, с палец, фигурки жениха и невесты в настоящих нарядах…