Новороссия Новосветская
Шрифт:
Все срочные внезапно возникшие вопросы, как правило, решались после 18 часов с приглашением заинтересованных лиц.
В субботу 31 мая 1549 года, срочных вопросов не возникло. Поэтому, отпустив наркомов с заседания, посвященного итогам 10-летнего пребывания экипажа Марти в новом мире, Николай Иосифович откинулся в кресле и расслабился.
День переноса не был в Республике праздничным. Было бы странно объявить праздником день, когда мартийцы навсегда потеряли всех своих родных и друзей. Однако, это была, вне всякого сомнения, рубежная дата.
По неписанной
Николай Иосифович задумался, где проводить сбор соратников.
Ранее сбор проводили на ближайшем к Крыму островке, поименованном Южным. Первые годы в виде пикников на пляже. Потом, берега Южного застроили дачами видные мартийцы. Нужда заставила. Разрешенное количество жен у мартийцев, с учетом введенной три года назад категории центуриона, уже равнялось гражданская категория плюс три. По решению Совнаркома, на каждую жену полагалась площадь 36 квадратных метров.
К городскому доме Мещерского для четырех дополнительных жен были пристроены по типовому проекту еще две двухэтажных секции общей площадью 144 квадратных метра. Общая площадь дома составила 500 квадратных метров. И тем не менее, для десяти жен и сорока двух детей этого было маловато. Шум, гам и беготня в доме и во дворе стояли несусветные. Для решения этого вопроса Совнарком разрешил гражданам строить загородные дома. Гражданам от центуриона и выше — на близлежащих островках, а остальным — на Сахалине.
Вот и Николай Иосифович построил себе дачку на Южном, прямо на берегу, рядом с пляжем. Площадь дачек законом не регламентировалась. Домик Предсовнаркома с собственным пляжем располагался на участке площадью полгектара и имел площадь 1100 квадратных метров. В него Николай Иосифович переселил из города шестерых младших жен, поручив их заботам всех детишек дошкольного возраста младше семи лет, на данный момент — 28 душ. В городском доме сразу стало тише. Оставшиеся в городском доме школьники шума создавали значительно меньше. По-быстрому сделав уроки, подростки удирали с друзьями из дома на пляжи или в лесистые холмы Крыма.
Несколько последних лет синклит собирался у него на даче. Теперь и там стало слишком шумно. Вопли и беготня малышни мешали спокойной беседе.
Размышляя на эту тему, Николай Иосифович встал, подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на город и бухту. С моря в бухту как раз входил проходящий заводские испытания Буревестник-6. Верфь год назад начала выпускать большие пограничные катера порожним водоизмещением сто тонн. Катера предназначались для патрулирования широких проливов: Флоридского, Наветренного и других. Вот оно! — подумал Мещерский. Проведем-ка мы встречу на борту Буревестника! А то, давненько я в море не выходил.
Затем он вызвал референта и велел ему организовать на завтра внеплановый выход катера в море. К восьми часам пригласить на катер Болотникова, Зильбермана, Жердева, Сокольского и Веденева. А также организовать все необходимое для пикника на борту.
Несмотря на выходной день, Николай Иосифович
Озаренная светом, вынырнувшего из почти нестерпимо бликующего моря, солнца, широкая, плавно спускающаяся к порту главная улица столицы была пуста. Граждане Республики еще отсыпались после трудовой недели. Щурясь, от солнечного света, Николай Иосифович неспешно шествовал по улице. Оба охранника шли за ним в двух шагах.
Спустившись к набережной, Мещерский прошел по длинному пирсу, и по сходням поднялся на борт катера. У сходней его уже ожидал личный референт лейтенант Красной гвардии Буугель. На борту катера, перед выстроившимся шеренгой экипажем, его командир отрапортовал:
— Товарищ Главнокомандующий! Экипаж катера Буревестник-6 построен! Отсутствующих нет! Катер к выходу в море готов! — Командир корабля лейтенант Самелген.
Пройдясь вдоль строя, Мещерский скомандовал:
— Вольно!
Семелген во весь голос повторил команду.
— Товарищи моряки! Сегодня у вас не плановый выход, не учения, не смотр, а просто прогулка. Вы, товарищи, покатаете меня и еще нескольких моих друзей по морю. Малым ходом пройдете до Сент-Лючии и вернете нас обратно. А то мы засиделись в кабинетах. Проветриться начальству надо. Так что, лейтенант, не напрягайтесь, — обратился он к командиру катера.
В половине восьмого к сходням подкатили две коляски. Из первой выпрыгнули директор лучшего ресторана Ленинграда испанец Фернандес и его шеф-повар француз Ламоль. Обоих Мещерский знал лично, поскольку частенько по воскресеньям посещал ресторан с женами и друзьями. Из второй две симпатичных официантки — аравачки в белых передниках принялись выгружать корзины с посудой, провизией и складную мебель. Семелген направил им в помощь официанткам четверых матросов.
— Буугель, — обратился Мещерский к референту, — к чему все это? Можно было и корабельным камбузом обойтись. Чай мы не графья!
— Как можно, Николай Иосифович! Все-таки дата — 10 лет переноса! А в ресторане Фернандеса кухня уж куда как лучше камбузной. Да и вина у него лучшие. Не макаронами же по-флотски вам с товарищами наркомами на пикнике питаться!
— Ну ладно, что сделано, то сделано. Но, не забудь оплатить все это из представительских расходов Совнаркома!
— Ну что Вы, товарищ Председатель! — встрял в разговор Фернандес, — для нашего ресторана высочайшая честь предоставить Вам с товарищами полное обслуживание на прогулке! Настоятельно прошу принять все это от меня в дар! Ламоль лично все блюда подготовил. И доведет их на камбузе до готовности. Уж вы его возьмите с собой! Вместе с официантками. Мы будем счастливы! — Продолжал "прогибаться" испанец.