Новости любви
Шрифт:
Ник кивнул, чтобы я начинала.
– Гектор, – сказала я, глядя прямо ему в глаза, – почему ты решил взять в заложницы свою жену и двух сестер и угрожал их убить?
Вдруг Ник замахал рукой, останавливая нас.
– Подожди, Мэгги! Стоп! Что это с твоим платьем?
Посмотрев вниз, я увидела кофейные пятна.
– Я совсем забыла. Это кофе.
– Выйди и переверни платье другой стороной, чтобы пятна были хотя бы у тебя на заднице, – распорядился Ник.
Через минуту я снова сидела на диване.
– Давай все сначала, – сказал Ник.
– Гектор, – сказала я, – почему ты решил взять в заложницы свою жену
У него на глазах набухли слезы.
– Это я заложник, а не они!
– Что ты имеешь в виду, Гектор?
– Я работаю и все деньги отдаю Эстелле. Она мне не дает ни цента. Только на дорогу и еще иногда заворачивает с собой бутерброд… У меня нет денег даже на новые ботинки.
– Зачем же ты отдаешь ей все деньги?
– Она мучает меня за то, что у нас нет детей. Она изводит меня каждую минуту, обзывает по-всякому… – Он умоляющее смотрел на меня, надеясь, что я его пойму. – Но как же можно сделать ребенка, если на тебя кричат и ругают все время?..
Однажды на Ист-Сайд, что в Манхэттене, неподалеку от Грэйси, одна замужняя дама (работающая к тому же) по имени Мэгги Саммерс сидела у себя на кухне за дубовым полированным столом и разговаривала со своей приятельницей. Изящный светильник из черненого стекла уютно разливал неяркий свет.
– Я чувствую себя униженной… – призналась Мэгги. – Эрик выдает мне деньги лишь на дорогу. Я даже не в состоянии купить себе новые туфли!
– Как же ты допустила до этого? – поинтересовалась приятельница. – Ведь ты тоже работаешь!
– Он обвиняет меня в том, что у нас нет детей. Он все время третирует меня этим… Но как же я могу иметь ребенка от человека, который только и делает, что мучает меня, вечно недоволен и орет на меня?..
Телекамера следует за Гектором и мной, когда мы выходим из дома 510 по Моррис авеню. К этому моменту уже несколько телевизионных групп дежурят у входа, чтобы заснять происходящую драму. Впрочем, теперь это уже не драма. Все это просто очень грустная история. Полицейские – все еще на своих позициях, прикрываясь дверцами своих автомобилей. Их мощные помповые ружья нацелены прямо на беднягу Гектора, а парни из подразделения по борьбе с террористами по-прежнему дежурят на крышах. Все в полной боевой готовности. Зеваки тут же начинают аплодировать, лишь только мы выходим на улицу.
Старший детектив Брайн Флагерти в качестве приветствия мгновенно защелкивает на худых запястьях Гектора Родригеса наручники, а фотографы ослепляют их вспышками. У Гектора взгляд загнанного зверя. Подъезжает специальный медицинский фургон, из которого вылезают санитары и, заботливо взяв Гектора под руки, сажают в машину.
Я подхожу, беру Гектора за руку и заглядываю в его красные глаза.
– Я не забуду о тебе, Гектор, – обещаю я. – Честное слово.
Фотографы продолжают щелкать вспышками, и санитары закрывают дверцы фургона.
– Можно угостить тебя выпивкой? – спрашивает Джой.
– Нет, спасибо, – отвечаю я, глядя на Брайна. – У меня свидание.
Он пожимает плечами.
– У нас с тобой полно времени, чтобы спокойно выпить, – усмехается Джой. – А вот у него, – тут он кивает на Брайна, – как подсказывает мне интуиция, времени для этого не так уж много.
На Мэри Маргарет Флагерти
– Флора Карлуччи подвезет меня до церкви в своей машине, а сегодня вечером мы играем в лото.
Потом она с ног до головы окинула меня понимающим взглядом. Я улыбнулась.
– А где же твой слуховой аппарат, ма? – спросил Брайн.
– Разбился, – ответила Мэри Маргарет.
– Ваш сын много рассказывал о вас, – вежливо сказала я, чтобы соблюсти приличия. – Очень рада с вами познакомиться…
– Ты куда-нибудь собираешься сегодня вечером, сынок? – спросила она Брайна, не обращая на меня никакого внимания.
Я для нее – пустое место.
– Мы собираемся посмотреть телевизор, ма, – ответил Брайн.
– А вы должно быть – Мэгги, – все-таки говорит Мэри Маргарет. – Мэгги – ирландское имя?
– Нет, ма, – ответил за меня Брайн. – Мэгги не ирландка.
– Кто же ваши родители?
– Вообще-то, – нервно пробормотала я, – мой отец из Бронкса, а моя мать из России, из Петербурга…
Однако Россия как-то ускользает от нее. Вероятно, по причине разбитого слухового аппарата.
– Петербург, – задумчиво повторила она. – У мистера Флагерти, мир праху его, там были родственники. Да, он обычно отправлялся туда зимой недели на две, чтобы погостить у них…
– Точно, я помню, – подтвердил Брайн, радуясь перемене темы. – Кузен Тим Райли с женой. Па ужасно любил навещать их, пока был жив…
Почему ирландцы считают необходимым вставлять это «пока был жив»? Никогда не скажут «умер». Зато обязательно прибавят «мир праху его»… Вот еврей – тот просто «умер» и никаких придаточных предложений.
Засигналил подъехавший автомобиль. Мэри Маргарет помахала рукой в белой перчатке Флоре Карлуччи, которая выбралась из машины на тротуар.
– Не слишком долго, сынок, – сказала миссис Флагерти и еще раз окинула меня знающим взглядом.
Но откуда ей знать, что такое «слишком долго»? Слишком долго или не слишком долго я собираюсь пробыть с Брайном? Пока ее сынок будет в состоянии показать себя «бравым парнем», но уж, конечно, не дольше.
– Пока, ма, – сказал Брайн. – Приятно провести вечер!
Стереосистема в спальне Брайна еще не была в достаточной степени модернизирована, чтобы можно было перематывать одновременно восемь кассет. Поэтому весь вечер мы слушали одну и ту же вещь – «Странников в ночи», – лишь бы не вылезать из постели и не менять кассету. Я лежала на животе, а Брайн пристроился сверху. Парень-кремень двигался чрезвычайно ритмично. Я чувствовала его рот на своей шее. Наши тела извивались, терлись друг о друга, пока наконец в меня не ударила его жидкость. Мы неподвижно замерли на мокрых простынях, переводя дыхание. Потом он соскользнул с меня, лег сбоку и, обняв, прижался пахом и животом к моим ягодицам и спине. Он продолжал целовать меня в шею, пробегая языком до моего правого плеча.