Новости наших дней (сборник)
Шрифт:
Я опешил. Повернулся. От злости у меня просто скулы сводило, но я сдержался и умудрился ответить спокойно:
– На что хочешь…
– Тогда давай на усы.
– На усы? – Я потрогал единственное украшение своего невзрачного лица.
– Да! Если проиграешь, сбреешь усы. Если выиграешь, я усы отращу.
– Отрастишь… – машинально повторил я. Наконец, поняв всю нелепость такого предложения, от нервной злости, наверное, согласился:
– Хорошо! Идет! – И уже от какого-то бессилия показал ей свой кулак, волосатый и сухощавый. – Смотри, если не отрастишь… – задохнувшись, я не смог закончить, повернулся от нее и с шумом пошел в кафе.
Она прошмыгнула следом.
Когда я взял кий, руки у меня тряслись от злости и нетерпения как можно быстрее влепить проигрыш этой бестии.
Пирамиду я разбил плохо. «Ну ничего, – решил, – пусть немного потешится, постучит по шарикам.
Она не спешила. А я буквально трясся, дожидаясь своего удара.
Она долго выбирала кий.
Наконец выбрала.
Намелила его, очень тщательно.
Сняла рюкзачок. Обошла бильярдный стол.
Как ни странно, выбрала очень правильную позицию и примерилась, присев к краю биллиарда. Потом не спеша нацелилась на многообещающую комбинацию шаров.
Ударила.
И забила.
Потом еще, и так – пять шаров подряд. Понятно, что я испытывал, когда она дала маза.
Я резко подбросил кий, ударил и промазал.
От досады даже вскрикнул и чуть не переломил кий о колено.
Она же, не обращая никакого внимания на мои эмоции, забила еще три шара, чем и закончила партию.
Стараясь не замечать ее торжествующего взгляда, я лихорадочно начал собирать шары в новую пирамиду.
Составил. Быстро намелил кий и повернулся к ней, предложил новую партию.
– Одну минуточку. А усы?
– Какие усы? – не въехав в вопрос, ответил я.
– Обыкновенные, рыжие твои.
Я опять машинально потрогал мою гордость.
– Но у меня же бритвы нет. Потом сбрею.
– Договаривались – сейчас!
– Сейчас, сейчас… бритвы нет! Так ты будешь играть или нет?
– Буду, конечно. Но сперва ты сбреешь усы, как договаривались.
– Чем сбрею? Что ты думаешь, я с собой бритву, как бумажник, в кармане ношу?
– Зато я ношу.
Она взяла свой рюкзачок, развязала его и вытряхнула прямо на пол: тапочки, презервативы, жвачка, тампоны, помада, тени, мыло, полотенце, салфетки, зубная щетка, паста и пачка одноразовых бритвочек.
Поковырявшись в этой кучке, она взяла хрустящую упаковку с лезвиями и бросила мне.
– Туалет там, – показала она мне в глубь кафе.
Я поймал пакетик. Повертел его в руках и молча поплелся в туалет.
В туалете открыл горячую воду, поискал взглядом, чем бы намылить усы.
Взял в руки кусочек мыла, посмотрел на себя в зеркало и сказал отражению:
– Идиот!
Намылил усы. «Отрастут еще. А вот как она будет отращивать, когда проиграет?» Тешась этой мыслью, сбрил свою мужскую гордость быстро и решительно.
Побрившись и рассмотрев себя в зеркале, я остался вполне доволен: я даже помолодел, что немаловажно в моем возрасте.
Когда я вышел в зал, сразу же получил комплимент:
– А ты выглядишь гораздо моложе, чем раньше, – она запнулась и добавила: – До того, как проиграл.
Я смолчал. Как ни странно, после этой парикмахерской интермедии я сразу успокоился.
Подошел к бильярду, поправил пирамиду и жестом пригласил ее начать.
Она разбила плотно ставшие шары, и через несколько минут все было кончено она проиграла.
Забив последний шар, я, не разгибаясь, посмотрел из-под руки на интриганку.
Она спокойно поставила кий и, подхватив свой рюкзачок, направилась в сторону туалетов.
Я стряхнул мел с ладоней и пошел к бару. Заказал себе водки и томатного сока. Выпил. Злость куда-то ушла. Разбирало любопытство: каким же образом она отрастит усы?
Я не сводил глаз с дверей женского туалета.
Наконец дверь открылась, и она вышла.
С усами.
У меня челюсть отвисла.
Она приближалась. Я весь напрягся.
У нее были усы! Маленькие, аккуратненькие, правда, нарисованные. Но нарисованные классически. Похоже, тушью для ресниц.
Она подошла, забралась на табурет у стойки, попросила белого вина и, повернувшись ко мне уже с бокалом, сказала:
– Мяу!..
Мне от выпитого стало уютно и хорошо, и я, рассмеявшись, поцеловал ее в носик.
Она допила вино, и я сказал:
– Пойдем, киса.
Бармену стоило больших трудов сдерживать свое удивление по поводу перемен в нашем волосяном статусе, но и он в конце концов расхохотался, после того как она на прощанье и ему сказала «Мяу». На радостях он забыл сдать мне сдачу.
Мяуча и смеясь, мы в обнимку вышли из бара и поспешили ко мне домой.
Утром она ушла.
С усами на лице.
Я дал ей денег и спросил:
– Мы еще встретимся?
Она просунула голову в щель между дверью и косяком, мяукнула вместо ответа и помахала мне лапкой, то есть ладошкой.
А вечером, ближе к ночи, я опять зашел в свой любимый ночной клуб. Попить пива. И
Музыка. Сигаретный дым. Сумасшедший мелькающий свет. И опять она посреди танцевальной площадки: в ритме, в себе, вся как цветок на сильном ветру, хлещущем ее со всех сторон и… с усами.
Я сперва подумал, что мне мерещится.
Пригляделся, нет – с усами!
Помахал ей рукой, а она мне. И даже, как мне показалось, мяукнула. Может, показалось, а может, и нет.
Так и текло время: она танцевала, я пил пиво.
Когда она на какое-то время сошла с площадки, я разыскал ее – хотел поговорить, повспоминать, подержать за руку и посмотреть на усики.
Но не успел я сказать и полслова, как опять почувствовал на своем плече знакомую уже тяжелую и серьезную руку, а потом услышал:
– Погоди, друг.
Обернулся.
Все тот же костюм и все тот же взгляд глаза в глаза.
– С ней можно общаться только через меня.
– Почему? – спросил я автоматически.
Прежде ответа – жесткая улыбка тонких губ:
– А потому, что она денег стоит. Хочешь общаться – плати.
Почему-то от этих слов на душе у меня стало как-то нехорошо.
Я посмотрел на нее: лицо равнодушное, сосет какой-то розовый коктейль через соломинку и подрагивает всем телом в такт музыке.
Я заплатил.
– Идем! – бросил я ей через плечо и, не оглядываясь, пошел из зала, наталкиваясь на веселых плясунов.
На улице закурил. Минут через пять выскользнула она.
Встала в сторонке и стала что-то чертить на асфальте носком тапочки.
Меня это разозлило.
– Сотри усы! – рявкнул я.
Она мельком глянула на меня и показала кукиш.
От такой дерзости я прямо онемел. Передо мной стоял настоящий зверек, а не девчонка!
Плюнул я, махнул ей рукой и поплелся домой. Она – в метре сзади.
Настроение у меня вконец испортилось.
Я даже стал спрашивать себя, на кой черт она мне сдалась.
Оглянулся: она опять стояла напротив большой витрины того кафе, где был бильярд.
Она задумчиво смотрела сквозь стекло.
Я остановился, посмотрел на нее, и так мне стало ее жалко, что даже в груди защемило.
Я подошел и обнял ее.
Она ткнулась мне в плечо. И вдруг спросила:
– А почему ты покупаешь женщин? Ты что, не способен просто познакомиться и увлечь девушку? Почему тебе надо нас покупать?
Она отстранилась и серьезно посмотрела на меня.
Я опешил.
– Почему покупаю? Я не покупаю! Но ты же заплатил моему сутенеру.
– А ты что, его собственность?
– Наверное. Ну да ладно, пошли. Это я так…
И она, тряхнув головой, зашагала в сторону моего дома. А я за ней.
Странная какая-то…
Утром я встал пораньше.
Сварил кофе, два яйца всмятку. Сделал бутерброд. Все это сервировал на подносе и принес ей в постель.
Она проснулась и охнула:
– Что это? – Глазки ее засветились, губки зарозовели.
– Это завтрак.
– Почему?
Я не стал ей ничего объяснять. Думал, пусть поест спокойно.
– Ты ешь, киса, – и помог ей установить удобно поднос.
Когда она поела, я вытер ей губки салфеткой, а заодно стер остаток усов, и унес поднос на кухню.
Когда вернулся, она была еще в постели. Но уже сидела, поджав коленки к подбородку. В глазах было ожидание чего-то необычного, радостного.
– Киса, я вот что подумал: зачем мне платить за тебя кому-то? Давай я сам буду твоим собственником.
Она еще улыбалась.
– Так, давай дальше.
– А что дальше? Ты просто пошлешь того дядю и будешь со мной.
– В качестве кого? Жены?
От такого прямого вопроса в лоб я смутился.
– Ну, не жены, а так…
Глазки ее сразу потухли, губки обсохли.
– Понятно… – чуть слышно прошептала она.
Потом резко сдернула одеяло. Выскользнула из кровати и в одну секунду оделась.
У двери я ее перехватил.
– Ты чего?
– Ничего. Пойду. И послушай совет: если «так», то копи деньги. Причем большие. А захочешь без денег – тебя раздавят, как козявку. Мяу… – И она, оцарапнув коготками мою щеку до крови, захлопнула за собой дверь.Снайпер
Познакомились мы в Юрмале.
Он проходил стажировку в архитектурном курортном управлении, а я там работала машинисткой.
Он как увидел меня, так больше и не отходил.
Через неделю предложил выйти за него замуж.
Мне он тоже понравился – высокий, стройный, темненький, – и не скажешь, что исконно русский.
А мои родители, коренные латышские крестьяне, были категорически против этого брака.
В воздухе веял ветер перемен. Уже во всю говорили о независимости Латвии, и брак единственной дочери с Сергеем – русским парнем – моих родителей не устраивал.