Новые боги
Шрифт:
— Сделаешь это для меня? — спросил Вольфгер, крепко, до боли, сжимая ее плечи.
Женщина не ответила, глядя в бездну, вскипающую багровыми всполохами невидимого зарева.
— Иди. — Мэтр выпустил ее, слегка подтолкнув.
Она не удержалась и шагнула вперед, в клокочущую черноту перед собой, успела оглянуться и разглядела, как меняется лицо Вольфгера. Оно выцветало, словно старая фотография, и под этой блеклой маской проступали другие черты, искаженные усталостью.
Кэтрин не падала, не летела, чужое пространство неслось
Она не увидела, как рассеялась иллюзия, освобождая истинный образ того, кто был с ней все это время. На некоторое время она вообще перестала видеть и чувствовать.
Основатель медленно сел на траву перед крестом, ощущая невероятное утомление и одновременно сожаление от того, что не может сам шагнуть следом за бэньши в мир, ставший недостижимым для него. Он не знал, сколько уже находится здесь — несколько часов или суток. Время растягивалось и сжималось, словно пружина, обманывая чувства. Казалось, Атум пришел сюда уже давно, но не мог вспомнить, когда именно.
Мир кадаверциан вокруг был неспокоен. В тумане ощущалось торопливое движение. Метались темные тени, временами слышались долгие, тягучие звуки. Иногда земля начинала вздрагивать, словно по ней проходил кто-то гигантский, сотрясающий скалы. Листья плюща на кресте трепетали от невидимого ветра.
Атум ощущал, как силы уходят из него. Желая мести родственникам, он сам загнал себя в ловушку. Пространство кадаверциан, в которое он так стремился, истощало его магию и силы.
Глупо было подготовить гибель для сородичей и погибнуть самому, растаяв здесь, словно клочок тумана. Но он должен был знать, что происходит на той стороне. Страстное желание видеть свой родной мир заглушило все остальные чувства, в том числе и осторожность…
Кэтрин шла по траве. По черной мягкой траве, ровными волнами клонящейся к земле. Далеко впереди виднелись какие-то тонкие ажурные конструкции, сквозь которые просвечивало темное небо. Издали они напоминали странные, причудливо изогнутые деревья…
Здесь не было убийственного, жгучего солнца. Только прохладная, бархатная, вечная ночь…
В траве виднелись бутоны белых цветов. Казалось, будто небо перевернулось, упав на землю, и расцвело тысячами звезд. А среди них медленно двигалась бэньши с длинным шлейфом алых искр за плечами.
Атум уже почти ощущал пряный аромат цветов и прикосновения теплого ветра, но картина родного мира смазалась — он почувствовал чужое присутствие.
Рядом появилось несколько размытых фигур, становящихся все более четкими. Колдун и еще кто-то из кадаверциан.
Они пришли за ним.
— Рад видеть тебя живым и здоровым, Крис… — сказал Основатель не оборачиваясь. — Жаль, что ты пришел так поздно и не увидел самого главного события в твоей жизни. Но ничего, скоро ты сам почувствуешь свободу от власти прежних богов.
— Где Кэтрин? — глухо спросил некромант.
— Там. —
Наверное, они ждали, что Основатель нападет на них, станет метать громы и молнии страшных заклинаний, а он продолжал сидеть неподвижно, глядя перед собой.
И видел глазами Кэтрин медленно приближающееся высокое ажурное кольцо на фоне сумрачного неба. Изящная арка переливалась алыми огнями, разбрасывая вокруг себя яркие блики света. Казалось, она создана руками искусных мастеров, но на самом деле была выращена, как растение. И стояла на том же самом месте, что и много тысячелетий назад.
Атум медленно поднялся, подошел к кресту, обеими руками взялся за его основание, прислонился лбом к мокрому шершавому дереву.
— Я вижу свой мир ее глазами. И как же меня тянет туда! Как я хочу вернуться…
Он чувствовал, что остальные кадаверциан смотрят на Кристофа, ожидая, когда тот даст сигнал для нападения, а мастер Смерти все медлил, пристально вглядываясь в утомленную фигуру Основателя.
— Атум, — произнес колдун, впервые называя его настоящим именем.
Тот медленно обернулся, пристально глядя на некроманта:
— Хочешь правду? Как все было на самом деле? Меня не изгоняли мои родственники. Я бежал сам. Я очень хорошо знал, что представляет из себя ваш мир. Знал, как выжить в нем.
— Почему же ты бежал? — спросил Кристоф, и в его голосе прозвучал искренний интерес.
Основатель на мгновение прикрыл глаза, вспоминая:
— Мой мир никогда не был ни волшебством иллюзий, ни райским садом, ни адом, ни землями богов. Всего лишь другое пространство. Негатив этого мира. Там не было многого из этой реальности — жгучего солнечного света, страстной жажды жизни, которая толкает на убийство себе подобных или тех, кто слабее, и смерти тоже не было.
Перед мысленным взором Основателя вновь возникла бархатно-черная арка, у основания которой росли цветы. На белых лепестках выступали красные прожилки, если сжать венчик в руке, на пальцы брызнет алый сок, так похожий на кровь…
— Мои братья не убивали друг друга, — сказал Атум, вновь посмотрев на Кристофа. — Им нечего было делить. Каждый пребывал в благородном созерцании, познавая себя и окружающий мир.
В его памяти вновь мелькнула картина из другого мира. Черная ажурная арка раскрылась, превращаясь в кружевную сферу, переливающуюся тысячами алых искр. В ее центре застыла фигура — высокая, тонкая, окутанная длинным колышущимся одеянием, на белой ткани которого виднелись такие же красные прожилки, что и на лепестках цветов. Фигура не двигалась, погруженная в наблюдения за миром и самим собой как частью этого мира.