Новые герои(Версия третья)

Непейвода Софья Николаевна

На следующее утро мы отправились ко Второму. Он принял нас в комнате, полностью черной. Черным был и ковер, покрывающий пол и стены из неизвестного мне камня и портьеры на окнах… К счастью, сейчас отодвинутые в стороны. Безликий сидел в черном кожаном кресле, его свободные одежды были черными, блестящие черные волосы достигали плеч, а бледное лицо закрывала матовая полумаска с прорезями для глаз.

Но, хотя она скрывала лишь примерно половину лица, на нем все равно оказалось невозможно различить никаких эмоций. Безразличие. Безразличие и безжалостность излучали его глаза. Он не смотрел

на нас, взгляд его был направлен мимо, туда, где вдали виднелись горы. Он никак не отреагировал на наш приход и не ответил на приветствие.

За его креслом стоял Мор. Несмотря на то, что одежды его были черны, волосы с глазами тоже, он выглядел совсем иначе. Его расу я смог определить без труда – черный иртериан. Его лицо также скрывала полумаска, но и по тому, что я видел, оказалось легко понять, что он красив… Был бы красив, если бы жестокость, ненависть и смерть не горели в его глазах. Его нельзя назвать бесчувственным, скорее наоборот, чувств в нем слишком много. И слишком плохих.

Тот, кого называют Безликим, тоже красив. Красив странной красотой, некая смесь божественного и дьявольского проглядывала в нем.

Поклонившись, Дирит сел в приготовленное для него кресло, сделав мне знак встать за его спиной.

– Первая Жрица предлагает Вам заключить между нашими странами пакт о ненападении, – приступил к делу дроу.

Безликий на мгновение взглянул на Дирита, но его взгляд тут же вновь ушел вдаль.

Больше он ничем не показал, что слышал это предложение.

– Нам нет необходимости заключать с вами этот договор, – резко ответил Мор. – Мы сильнее.

– Одна сторона всегда сильнее, – вежливо возразил дроу. – Разве эта причина избегать политических контактов?

– Да. Вы нас боитесь, поэтому и пытаетесь обеспечить себе безопасность, – каждое слово черного иртериана источало яд.

– Мы не боимся Вас, но уважаем и опасаемся, – признал Дирит. – У Вас слишком много внутригосударственных проблем. Мы могли бы обеспечить Вашу безопасность на нашей границе.

– Ты зря пришел. Ваши предложения нас не интересуют, – я с ужасом наблюдал, как разгораются глаза Мора.

– Тогда мне жаль, что я потревожил Ваш покой, – встав, поклонился дроу.

– Нет, – впервые заговорил Второй. – Сядь.

Его голос был полон такой силы и был настолько бесстрастен, что напомнил мне ледяной ветер в громадной снежной пустыне.

Дроу послушно опустился в кресло.

– У нас нет вражды к вам. Мы согласны на пакт на названных условиях.

– Но Учитель… – начал Мор, но Безликий бросил на него взгляд и он замолчал.

– Все, – Второй не пошевелился, но было понятно, что аудиенция закончена.

– Почему ты не попросил его убрать т'тагу? – спросил меня Дирит, когда мы вернулись в башню Беломора.

– Он бы все равно не сделал этого, – грустно ответил я, вспомнив безразличный взгляд. – Я для него меньше комара.

– Иногда Безликий совершает странные поступки, – возразил дроу. – Возможно, что он бы и освободил тебя. Хотя вероятность этого очень мала. Ничтожно мала.

– Мор… Он кто? – я поежился, вспомнив ненависть в глазах черного иртериана.

– Ученик Безликого. Восемьдесят пятый.

– Почему он так

наполнен ненавистью?

– Я знаю, что до того, как попасть к Жрецу, он был у Императора. Любой из них слишком силен, чтобы их воздействие могло закончиться, а последствия – не проявляться.

– Но мне показалось, что Безликий не испытывает ненависти…

– Да. Зато у Императора ее хватило бы на несколько государств.

Я отвернулся и задумчиво подошел к окну.

– У любого из них – великая сила. Почему они не попытаются с ее помощью сделать мир лучше? – вздохнул я, рассматривая те же далекие горы, которые притягивали взгляд Безликого.

– Так бывает всегда. Тот, кто хочет сделать мир лучше, бессилен… А тот, у кого есть сила… Ему безразличен мир.

– Может, Мора я еще смогу понять, – я попытался представить, что стало бы со мной, попади я хотя бы к Аквасу, и задрожал. – Но почему Безликий… Он совсем не от мира сего. И одновременно наполнен этим миром… – я безуспешно попытался описать чувство, которое я испытал при виде Второго.

– Садись, – Дирит указал на кровать. – Слушай.

Из воздуха появился странный музыкальный инструмент, слегка напоминающий арфу, но гораздо сложнее. Дроу коснулся его струн, и полилась тихая грустная музыка, полная холода и покоя. Потом Дирит запел.

Ты известен среди живых, только слава твоя странна, Будто знают и не знают тебя другие.

Может быть, и рука сильна,

Может быть, пала ниц страна,

Только ты как легко пришел, так легко и сгинешь.

Кто ты, безликий странник, безликий воин, Что за маскою скрылось, то неизвестно.

Что ты уже потратил, чего достоин,

Никто не скажет. Не сможет.

И не скрыться тебе от всех, ты не первый среди людей, Только силой ты не сможешь владеть сердцами.

Может быть, ты всего добрей,

Может быть, что и лиходей,

Может быть, у тебя в груди вместо сердца камень.

Кто ты безликий стражник, судья без слова, Что ты ждешь от жизни и что от смерти, Сколько раз ты умер и родился снова, Что будет правдой, что будет ложью?

Дирит замолчал.

– Говорят, что родная страна Безликого была захвачена и все ее жители уничтожены, – тихо сказал он спустя некоторое время. – Что он был оставлен в живых для того, чтобы победители могли издеваться над мертвыми. Что ему ребенком отрубили конечности, вырвали язык и выкололи глаза. Что его держали на цепи и кормили помоями. И что он принадлежит к расе, которая не может потерять сознание.

Никогда, вплоть до смерти. Другие считают, что он принадлежит к вечным… тем, кто не может умереть. Тем, кто умирает и тут же возрождается вновь. Что его захватил повелитель Хаоса, воин Апокалипсиса и бросил своим псам. Которые не ведают усталости. И что он умирал тысячелетия… Умирал, чтобы возродится вновь и вновь быть растерзанным, – дроу подошел к окну и задумчиво поглядел вдаль. – Но никто не знает, что из этих рассказов является правдой. Точно известно только одно: Безликий добровольно пришел в Мориоград… Добровольно, скрываясь от какой-то опасности. А мне трудно представить условия, из которых необходимо уйти, чтобы чувствовать себя здесь как в раю. Ведь тогда он еще был слаб.